Калиостро в пасквилях современников. Сборник мемуаров

Составитель Евгений Кузьмишин

ISBN 978-5-4498-0407-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Калиостро в пасквилях современников

Составитель Е. Л. Кузьмишин

При содействии Национального державного святилища России и союзных стран Египетского масонства Устава Мемфиса—Мицраима

http://memphis-misraim.ru

«Граф Александр Калиостро» (1743 (?) -1795) – это не столько человек, сколько образ, понятие, химера, мем, – совокупность слухов, сплетен, частных предположений и авторских фантазий огромного количества людей, запечатлевших свои умозрительные построения в литературной и художественной форме с самыми разными целями, побуждаемые самыми разными мотивами и поводами. «Калиостро» – это маска, роль, театральный костюм из ателье проката, который никогда не знаешь, где обнаружишь в тот или иной день, и кто будет в него одет. Тот, кто даст себе труд прочесть все «канонические» для современной историографии полные биографии Калиостро (их не так уж много), обязательно заключит по прочтении, что у него не сложилось в воображении образа этого человека: детали распадаются, литературная ткань расползается по швам, мозаика не складывается в целостную картину, многочисленные документы противоречат один другому, наползают друг на друга и затмевают обзор. Каждый из авторов, изучая фактически одни и те же архивные и мемуарные источники, неосознанно формирует свой образ таинственного графа, но каждый из этих «авторских» образов разительно отличается от всех прочих, двоих похожих «виртуальных Калиостро» просто не встречается в природе. Одно дело – когда это касается беллетристики: действительно, сколь различны между собой образы Калиостро в рассказе А.Н.Толстого и в пьесе Г.И.Горина, в пьесах Екатерины II, Ф. Шиллера и И.-В. Гёте, в романе А. Дюма и рассказе М. Кузмина. И совершенно другое дело – когда совершенно разные «графы Калиостро» встают призраками над страницами академических биографических изданий видных и авторитетных специалистов, историков и культурологов.

Как сказано в акте о смерти графа, составленном 28 августа 1795 г. тюремным священником в крепости Сан-Лео, «nascitur infelix, vixit infelicior, obiit infelicissime»1 – «родился несчастливо, жил еще несчастливее, умер же наинесчастливейше». Так ли это? Тщательное изучение доступных в наше время историографических материалов приводит только к выводу о том, что нам доподлинно не известно, ни как он nascitur, ни как vixit, разве что мы имеем некоторое представление о том, как он obiit, но разве этого достаточно? Нет смысла приступать к новой авторской биографии этого человека, поскольку это значило бы попасть в плен собственных предположений и иллюзий, а уж сколько пало в эту бездну…