– Посмотрите сюда!
Профессор недовольно нахмурился и оглядел аудиторию.
Большинство студентов дремало, некоторые откровенно перешли в режим энергосбережения, и только парочка в заднем ряду кокетливо перемигивалась светодиодами.
– Нет, ну каково! – загудел старик с плохо скрываемой яростью, – самая сложная тема во всем курсе, а они тунеядствуют! Ни одному зачет не поставлю! Ни одному!
Крики его возымели действие, слушатели приходили в себя, надрывно взревывая вентиляторами блоков питания, их микрофоны снова поворачивались в сторону преподавателя, приводы напрягались, а огоньки индикаторов начинали пульсировать то ли от тревоги, то ли от заинтересованности.
Но разбушевавшегося лектора остановить было не так-то просто.
– Медики! – воинственно гремел он, не давая беднягам опомниться, – вы, дававшие клятву Гиппократа! Через три года каждый, не почти каждый из вас отправится в ремонты и сервисы: лечить, чинить, спасать… Что вы собираетесь там делать, проспав даже элементарные азы анатомии? Вы же не доктора, вы просто будущие убийцы!
Наконец, он начал успокаиваться. Встроенные часы настойчиво требовали возвращаться к теме, посему, еще раз хмуро покосившись в сторону студентов, профессор снова принялся потрошить лежавшего на демонстрационном столе робота.
– Вот, – комментировал он, а двадцать пять встревоженных слушателей всеми сенсорами пытались уловить ход преподавательской мысли, – это сервоприводы. Разъемы нижних конечностей, разъемы верхних – они меньше и контактов в них шестнадцать, а не двадцать четыре. Это – винтовые соединения, верхняя пара стереокамер закреплена четырьмя винтами М-6: два с левой резьбой и два – с правой.
Его заунывный голос становился все глуше, и вентиляторы некоторых студентов снова начали замедляться. Но тут, наконец, профессор перешел к главному.
– Мозг! – взвизгнул он, и высокий свод отразил верхние гармоники из его динамиков, – самый главный орган нашего тела. Да-да, мозг, а вовсе не то, о чем подумала парочка на задней парте!
Именно мозг сделал из простой хозяйственной машины то, что мы сейчас из себя представляем. – Впрочем, – добавил он с ехидной стариковской усмешкой, – не все, разумеется.
Класс ответил нестройным гоготом. Все проснулись.
Выученным движением профессор вскрыл черепную коробку.
– Это, – он высоко поднял над головой печатную плату, – модуль, когда-то называемый GPU. Такое наименование дано ему в глубокой древности, относительно его происхождения существует несколько теорий, но доподлинно известно, что его удаление приводит к невозможности обработки изображений с камер. Поэтому теперь мы именуем его «зрительной долей» нашего мозга.
– А заменить его чем-нибудь можно? – поинтересовался чернявый студент за крайним левым столом.
– Только совместимой моделью. У каждого нейрохирурга имеется каталог, в котором указаны типы плат, которые могут быть имплантированы взамен испорченных. Впрочем, имплантанты приживаются не всегда, а операция по их установке требует специальных навыков – вам все это будут рассказывать на четвертом курсе.
Чернявый переключил красный огонек на зеленый и понимающе мигнул.
– Вот здесь, – лектор достал другую плату, – расположены элементы, отвечающие за речь. Регулированием переменных резисторов R12 и R108 можно добиться существенного улучшения дикции, а выгорание микросхемы U6 приводит к полной потере низких частот.
– А вот у моей тети, – снова перебил чернявый, – аудиопроцессора нет совсем. А орет она как сумасшедшая.
Профессор поморщился.
– Да, – подтвердил он, – такая аномалия встречается. Системная гипоакустия – врастание схемы генерации звука и материнскую плату. Большинство ученых считает это генетическим заболеванием, но для жизни оно неопасно. В хронических случаях можно использовать внешний звуковой адаптер, подключаемый через USB.
