Где-то там, за горизонтом и дождём,
Есть такие же, как ты, так приезжай, мы ждём!
«Порнофильмы»
Сразу скажу, чувствовал себя я весьма дебильно. Тому способствовала картина, которую я собой представлял. Вот она.
Маленький аэропорт. Четыре минуты назад объявили регистрацию на рейс до Екатеринбурга. За кадкой с какой-то пальмой возле окна – человек. Поставил небольшой тактический рюкзак на подоконник. Человек достаёт из рюкзака разные предметы и распихивает их по карманам куртки. Этот человек – я.
Главной моей заботой после входа в аэропорт стало разгрузить рюкзак. Я летел по самому экономному тарифу. Он не подразумевал багажа. Лишь ручную кладь. Да и то, не больше пяти килограммов весом.
Собирался я всего на пять дней. А это значит, пять плюс одна пара носков, столько же трусов. Пара футболок не весила почти ничего. А вот фотоаппарат, вспышка, несколько объективов, синхронизаторы, запас батареек – со всем этим внутри рюкзак перевалил за семь килограммов. А я знал, что даже за полкило перевеса можно заплатить прилично. А это, надо понимать, в мои планы не входило.
На самом деле я мог бы взять и меньше оборудования. Но взял почти всё, что имел. Дома оставил только полтинник – макро. Им уж точно было нечего снимать там, куда я направлялся. Зато взял обычный полтинник с постоянной диафрагмой 1,8. А также китовый объектив, который шел в комплекте с моим самым первым фотоаппаратом. То был «тысячный» кэнон. Их не производят уже больше десяти лет. А вот эти бульдожки-выродки – киты с зумом от 18 до 55 миллиметров – производят до сих пор. И ставят на всё подряд.
Ещё в рюкзаке лежал зенитовский «рыбий глаз» с ручным фокусом. И зенитовский же портретник, который давал миленькую желтизну. Диафрагму и резкость здесь тоже надо было регулировать руками. Он был снабжен переходником для зеркальных кэнонов. Я не сделал с его помощью ни одного снимка. Но тоже положил в рюкзак.
Ну, и рабочая лошадка – зум 24—70. Самый тяжёлый из моего незавидного арсенала. И самый габаритный. Куда его, ччёрт?
Начало июня – не самое жаркое время в наших широтах. Пару лет назад я делал прямое включение в новости нашего регионального канала из небольшого западносибирского городка именно первого июня. И чуть не врезал дуба – ветер то и дело зашвыривал в лицо охапки противного снега. Когда я отговорил вступление и камера ушла на моего собеседника, я молился, чтобы оператор не вернулся обратно: наверное, даже по микрофону, который был в кадре, было видно, насколько крупная меня била дрожь.
