Карта первая – семерка червей
Стоял приятный августовский вечер. Солнце клонилось к закату, раскрашивая листву деревьев нежными золотисто-красными оттенками. Яков Михайлович поправил на плече потертый ремень двустволки, пригладил кожаный ягдташ1, глубоко, с удовольствием вдохнул аромат травы и свистнул собаку, которая убежала вперед. Рыжий английский кокер-спаниель показался из-за деревьев, подпрыгивая и весело взмахивая ушами, подбежал к хозяину, ткнулся носом в его высокие болотные сапоги. Яков присел на корточки и ласково потрепал собаку по голове.
– Сегодня, Санду, нам должно повезти. Смотри, какой вечер! – ласково и очень тихо проговорил Яков. – Утка полетит на озеро, искать место для ночевки, и мы будем там. Впрочем, ты сам все знаешь. Придется тебе потрудиться.
Спаниель крутился вокруг хозяина и лизал его руку.
– Ну, все, все, за дело, – охотник поднялся, поправил ружье и зашагал в сторону зарослей.
Яков Михайлович Булацели был местным помещиком. Имел небольшое хозяйство, добротный дом и пару гектаров земли. Странный был год – 1917. В России надвигалась революция, и здесь в Молдавии, вернее, в Бессарабской губернии, тоже начинались волнения. Яков Михайлович внимательно следил за происходящим, опасаясь за свое имущество, которое досталось ему по наследству от отца и было им старательно преумножено.
Большой каменный двухэтажный дом с красивой верандой и кованым крыльцом, виноградники, конюшня на 5 лошадей, небольшой огород для собственных нужд, корова да пара поросят, не считая кур и гусей. За всей этой живностью смотрели конюх Тамаш, сухопарый, с большими залысинами, молчаливый шестидесятилетний мужчина и жена его – миловидная белокурая полячка Агнешка лет пятидесяти с небольшим. Жили они в небольшой пристройке, исправно вели хозяйство и заботились о своем хозяине.
Яков Михайлович, сколько себя помнил, а помнил он уже тридцать пять годков, привык, что такой уклад был всегда. Тамаш и Агнешка жили в доме с его рождения. После того, как умерла его мать от непонятной хвори, и скончался отец, как говорили в деревне, «от тоски», остался семнадцатилетний Яков один-одинешенек. Ни близких, ни дальних родственников не наблюдалось. С двадцати лет Яков стал задумываться о женитьбе. В его поместье частенько приезжали завидные невесты, богатые и просто красивые. Но ни на кого глаз не смотрел. Чего-то не хватало Якову. Вскоре визиты прекратились, ввиду отсутствия надежды на результат. Молодой барин махнул рукой на поиски, благо его быт был приятно организован и полностью налажен, увлекся чтением и охотой.
В доме была большая библиотека, собранная матерью Якова. Мальчишкой он всячески отлынивал от «скучного перелистывания», а после ухода мамы сначала в дань памяти стал читать, потом пристрастился и даже стал выписывать книжки из Кишинева.
Охотиться, хорошо стрелять и правильно выслеживать дичь его научил отец. Яков очень гордился этим своим умением и частенько ходил в ближайший лес. За много лет он изучил окрестности и, кроме охоты, теперь ездил на конные прогулки.
Вообще Яков был добродушным и мягким человеком. В деревне к нему неплохо относились, потому, что он не зазнавался и много делал хорошего. Отремонтировал старинный храм, построил небольшой домик и организовал там школу, всегда достойно платил работягам, которых нанимал для уборки винограда. Часть урожая шла на продажу, часть на изготовление вина.
