Срединный мир, Эониум, трещал по швам.
Последний из великих материков, где еще теплилась жизнь, представлял собой лоскутное одеяло из умирающих королевств. На севере простиралась Зеркальная пустыня, в песках которой отражались кошмары Бездны – обители падших, царства тех, кто когда-то осмелился бросить вызов самому Небу. На юге вздымались Гниющие Горы – места, где стены между мирами истончились и открыли разломы в саму Бездну.
Солнце в этот день светило слишком ярко. Его лучи, золотые и ядовитые, пробивались сквозь смог, падая на лагерь демонов – черный, как истинная тьма. Казалось, сама природа издевалась над тем, что должно было произойти.
Кайрос, Князь Шестого Кольца, стоял на обрыве Бездны, и взгляд его пронзал пелену миров.
Он носил этот титул уже триста лет – срок по меркам демонов невелик, но звание он заслужил
кровью. Войны с ангельскими легионами выковали его непоколебимость, а резня в Серебряном Храме доказала безжалостность.
Черные доспехи облегали тело, словно вторая кожа. Лицо, изрезанное шрамами, не выражало ничего. Короткие, будто опаленные пламенем волосы сливались с тьмой, а глаза – раскаленные угли во мраке ночи. Когда он моргал, из уголков глаз струился едкий дым, словно плоть едва сдерживала пожар души.
За спиной медленно колыхались крылья – тяжелые, текучие, как дым. Черные, с кровавыми прожилками, они подрагивали, сжимаясь. Каждый взмах оставлял в воздухе исчезающие трещины, словно пространство не выдерживало их прикосновения.
Внизу копошился Срединный мир – жалкое человеческое царство с его каменными городами и молитвами к глухим богам. Выше, за рваной завесой разбитых небесных сфер, мерцал Эмпирей – Рай. Кайрос помнил его по кошмарам, выжженным в сознании каждого демона: бескрайние сады из светящегося мрамора, где вместо цветов пульсировали кристаллы поющих ветров; реки жидкого золота, низвергающиеся с облачных дворцов, чьи колонны выточены из застывшего света; души праведников, вплетенные в сам ландшафт – шелестящие молитвами деревья, родники, источающие благодать, стаи птиц, слепленных из чистого сияния. Идиллия, от которой тошнило.
Война родилась не из спора о тронах. Она вспыхнула в миг, когда Владыка Бездны простер длань к горизонту. Его пальцы сжались, будто обхватывая шар Срединного мира. В глазах – голод хищника, учуявшего дрожь жертвы.
Шепот разорвал тишину за спиной Кайроса – холодный и отточенный, как клинок между лопаток:
– Эмпирей рассыплется в прах, когда мы поглотим его подпорку – этот червячий мир! Элизий падет первым. Его пепел станет дверью, через которую наша тьма затопит их сияющие сады!
Каждый слог звенел неестественной чистотой, но морозная волна, пришедшая с этими словами, сковала кровь в жилах. Кайрос не обернулся. Он знал эту поступь – дробящую кости мертвецов под сапогами. Знакомый ужас сжал горло.
Люцифер.
Не титул. Не звание. Имя, от которого трепетали все демоны Преисподней.
– Они проиграли, – выдавил Кайрос. Его голос скрежетал, будто камень бился о камень. – Зачем стирать их в прах?
Смех. Не звук – хрустальный смерч, взрывающийся осколками в сознании.
– Потому что с падением Элизия падет и Рай, – Люцифер вышел из теней.
Он был воплощением падшего величия – высокий, изящный, с кожей цвета бледного золота, будто выкованной из последних лучей умершего солнца. Но под этой красотой сквозила животная ярость, словно в золотой клетке бился голодный зверь. Скулы – острые, улыбка – мраморная, идеальная, но за ней таился оскал.
Крылья – огромные, опаленные – шевелились за спиной. Каждое перо дышало жаром, искрило дымом. Его глаза – две угольные бездны, где тлели умирающие звезды. Зрачки – узкие, вертикальные щели – буравили плоть, выискивая слабину.
