Клоун с загримированным лицом сидел в кресле, уставясь на меня своими классически печальными глазами. Красный нос из папье-маше блестел в свете настольной лампы. На ней был традиционный клоунский костюм и огромные сапоги с отвернутыми ботфортами. Ковер на полу был весь покрыт темными пятнами крови. Когда ему перерезали горло, кровь, видимо, била из него, как из фонтана.
Я вышел из библиотеки, прикрыв за собой дверь. Ему же некуда было спешить, и я решил поговорить со сломленной горем вдовой, пока не приехали полицейский врач и эксперты. По правде говоря, сказав, что вдова сломлена горем, я выразился не совсем точно, она скорее была озадачена. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, когда я увидел ее в первые минуты после прибытия сюда.
Было около часа ночи. Вдова ждала меня в гостиной. Холодная блондинка с пепельно-серыми волосами, свободно ниспадавшими ниже плеч. Маленький рот с пухлыми чувственными губами. В широко посаженных голубых глазах ясно читались, несмотря на трагизм ситуации, высокомерие и надменность.
– Когда приедут остальные? – спросила она грудным голосом.
– Минут через пятнадцать-двадцать.
– Мне нужно что-нибудь выпить. – Она провела кончиком языка по верхней губе. – Вы не сделаете мне коктейль, лейтенант…
– Уиллер, – подсказал я, – из бюро шерифа. Что вы будете пить?
– Коньяк со льдом. Вы составите мне компанию?
– С удовольствием, – сказал я и направился к бару. Счастлив тот полицейский, который может пить во время исполнения своих служебных обязанностей.
Я приготовил ей порцию коньяка, а себе налил виски со льдом и содовой. Она чуть не вырвала у меня стакан из рук, когда я подошел к ней, и жадно выпила.
– Надо придти в себя, – словно извиняясь, проворковала она. – Это было страшнее, чем любой кошмар… Когда я вошла в библиотеку и увидела его остекленевшие глаза, мне сначала показалось, что он надо мной издевается. – Она содрогнулась. – И потом эта кровь, кровь повсюду…
– Вы узнали его сразу? – спросил я.
– Людвига? – Она поспешно кивнула. – Ведь он был моим мужем, а уж его-то можно узнать в любом одеянии, даже в этом идиотском клоунском наряде.
– Людвига?
– Да. Людвига Яноса, – ответила она. – Я – его жена, Нина Янос. – Ее глаза слегка расширились. – Теперь вдова.
На ней было длинное вечернее платье сапфирового цвета с глубоким вырезом в форме буквы «V», за которым открывался чудесный ландшафт с двумя холмами. Шею украшало бриллиантовое колье. Из всего этого можно было сделать вывод, что сегодняшний вечер она провела не в кино.
– Расскажите мне все, что вы знаете, – попросил я.
– Людвиг сказал мне, что ему нужно съездить по делам в Лос-Анджелес. Он уехал в понедельник вечером и, собственно, должен был вернуться только завтра. А наши знакомые устроили сегодня вечеринку и пригласили меня. Там у меня ужасно разболелась голова, и вскоре мне пришлось уйти с вечера. Около полуночи я уже была дома. В гараже стояла машина Людвига, а в библиотеке горел свет. Удивившись, я поспешила к нему. Он сидел в кресле… мертвый. Ужасно! У меня дрожали пальцы, пока я набирала номер полиции. Потом приехали вы.
– Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы желать его смерти?
– Наверное, все или почти все из тех, кто его знал, – ответила она довольно спокойно. – Людвиг был одним из самых подлых людей, с которыми мне доводилось встречаться, и я уверена, что все, кто сталкивался с ним, придерживались такого же мнения.
– Значит, и вы тоже желали его смерти?
Она кивнула.
– По меньшей мере раз в день. Но у меня никогда бы не хватило мужества убить его.
– А вы не считаете, что в таких случаях гораздо проще развестись?
– Считаю… Но вы ведь не знали Людвига. Его все боялись. Кроме того, он был ярко выраженным собственником, лейтенант. И если он что-нибудь покупал, то считал, что это уже всецело принадлежит ему. Это относилось и к людям… Он делил их на две категории: на тех, которых он уже купил, и на тех, кого он собирался купить.
