Я повернул за угол и выехал на Остен-хилл по симпатичной улице, с обеих сторон которой росли деревья. Улица понравилась сержанту Полнику, и он одобрительно кивнул. Весна подходила к концу, утро было прекрасным, и я опустил верх машины. Свежий ветерок обвевал нас.
– Вы помните мертвеца, которого обнаружили посреди кладбища, лейтенант? – спросил меня Полник. – Похожее дело было у нас в прошлом году. По-моему, сегодня весьма удачный день для поиска трупа.
С отсутствующим видом он посмотрел на двухметровую стену из красного кирпича, вдоль которой ехала моя машина.
– Возьмите, например, вот этот уголок, – начал сержант. – Самый нормальный, самый обычный. Вы, конечно, понимаете, что я хочу сказать?
Я остановил машину в аллее, приблизительно в метре от железной решетки. Какой-то тип в черной форме и такой же кепке, волоча ноги, приблизился к нам.
– Лейтенант Уиллер, – представился я ему, когда он остановился около мотора, – я на службе у шерифа.
– Доктор Мойберг ждет вас, – браво ответил он. – Сейчас открою ворота.
Тут я заметил, что лицо моего спутника застыло, как бетонный блок. Он показал пальцем на красивую вывеску, прикрепленную на стене. На ней было написано: «БОЛЬНИЦА ХИЛСТОУН».
– Мне кажется, вы говорили о каком-то уютном уголке, сержант? – любезно спросил я.
Во взгляде Полника появилась тоска.
– Больница для умалишенных? – жалобно, словно умоляя разуверить его в этом, спросил он.
– Доктор Мойберг будет недоволен, если мы заставим его ждать, – заметил я. – Клиентура доктора исключительно беспокойна.
Ворота открылись, и мы въехали во двор. Я остановил машину перед большим одноэтажным зданием. Мы пересекли выложенную плитами террасу, поднялись на девять ступенек и вошли в распахнутые настежь двери.
Как это обычно бывает в больницах, внутри слегка тошнотворно пахло антисептиками. За бюро из розового дерева важно восседала сестра приемного покоя – мрачное и угловатое создание.
– Доктор Мойберг ждет вас в кабинете, лейтенант Уиллер, – сухо сказала она, вытянув каким-то колдовским жестом костлявый указательный палец, – следующая дверь налево.
Полник, который был немного не в себе, посмотрел на нее и проворчал:
– Вы уверены, что в коридоре нет психов? Они не гуляют на свободе?
Острый нос старой девы слегка покраснел.
– Конечно, нет! – воскликнула она. – И не употребляйте, пожалуйста, в этом учреждении таких вульгарных выражений!
– Но, – запротестовал Полник. – Псих – это псих, не так ли? – спросил он, повернувшись ко мне.
– Конечно, дурак есть дурак, – поддержал я, подталкивая его к кабинету доктора.
Четыре года я не видел доктора Мойберга, но с тех пор он не изменился. Это был все тот же низенький толстяк с белой и ухоженной кожей, черными волосами, тщательно зачесанными по обе стороны безукоризненного пробора. Его усы не росли, а рот был женственно-мягок.
– О, лейтенант Уиллер! – воскликнул он при моем появлении, вскочил и с таким энтузиазмом пожал мне руку, как будто я был его братом и он не видел меня лет двадцать. Я вежливо улыбнулся, а потом представил ему Полника. Мойберг снова упал в кресло и, поглаживая жидкие усы пальцем с безукоризненным ногтем, доверчиво сказал:
– Я совершенно потрясен этим ужасным случаем, лейтенант. Что будет с моими больными, когда они все узнают?
Несколько секунд он рассеянно изучал свой ноготь на мизинце, потом закусил его и снова заговорил:
– В конце концов, вы, конечно, понимаете мое положение…
– Вы позвонили в бюро шерифа и заявили, что обнаружили труп, – напомнил я ему. – И это все, что мне известно. Я еще не видел труп. Вы тоже должны понимать мое положение, доктор.
– Разумеется! Я забыл, что вы еще не видели… Впрочем, я проследил, чтобы ничего не трогали, лейтенант. Ведь обычно так делают? – спросил он, глядя на меня с беспокойством.
