Что-то происходит с современными женщинами, они словно заблудились, разминулись со своим представлением о себе, о своей женственности.
Сегодня мы становимся свидетелями радикальных акций Femen[1] и Pussy Riot[2], в которых представление о женщине как о хранительнице духовных устоев оборачивается откровенным антиклерикализмом и богоборчеством. И хотя такие выступления – крайность, мы видим, что борьба женщин за равенство, а иногда и превосходство над мужчиной, стала приметой нашего времени.
Уже несколько десятилетий это стремление пробуют осмыслить лучшие умы современности. Дарио Салас Соммэр, чилийский философ, сторонник возрождения духовности и нравственности, который ищет решение насущных проблем человека в развитии потенциала его внутреннего мира, пишет: «Настоящая причина неравенства женщин состоит в том, что у женщины нет своей четкой определенности, поэтому ей остается „жить взаймы" и копировать поведение мужчин. Они имитируют мужскую роль и не знают, что значит быть настоящей женщиной, не понимают, что их качества иные, чем у мужчин, а отличия между полами не только физические, но ментальные и психологические»[3].
В то же самое время множество женщин выступают против феминизма и эмансипации и занимают полностью противоположную позицию – стремятся к деэмансипации, возвращению в прежнее патриархальное состояние. Оказывается, что они мечтают о домострое.
Осуждение феминизма свойственно даже активным, либеральным женщинам, а не только тем, чья позиция по отношению к явлениям социальной жизни более спокойная, чьи смысловые приоритеты заключены в другом. Споры не утихают, но разгораются с новой силой, демонстрируя лик восставшей женственности, отстаивающей свои права в мире мужчин или, наоборот, воюющей за нежелание их расширять. Но не потому ли эта проблема по-прежнему остра, что решается войной?
Дарио Соммэр полагает: «Невозможно юридически установить равенство между полами посредством протекционистских мер, поскольку защищать означает признавать более низкое положение подзащитного. Ошибочно ограничивать проблему женского неравенства только дискриминацией со стороны мужчин или отсутствием необходимых законов, поскольку все это только внешняя сторона вопроса… Женщинам нужно осознать, что равенство не может быть достигнуто законодательно, поскольку требует от женщины работы, усилий и индивидуальной ответственности»[4].
Глядя на этот калейдоскоп образов – на непреклонных феминисток, на сторонниц домостроя – ревностных платочниц, критикующих девушек, зашедших в храм одетыми не так, как им кажется уместным, на «жриц красоты», сосредоточенных лишь на том, как они выглядят, – как нам понять, какая же она вообще, женщина? Чего, собственно говоря, она хочет? И чего хотим мы, мужчины? Поскольку все, что происходит с женщинами, происходит в ответ на осознанный или неосознанный запрос, который мы им предъявляем.
Вы можете справедливо возразить, что, помимо перечисленных типажей, встречаются и просто милые женщины, не участвующие в баталиях «за права и обязанности сторон», бесконечно дорогие, сердобольные, не кладущие бешеные силы на «алтарь» своей красоты, а, наоборот, готовые поделиться последним куском хлеба с нищим или отдать совсем не лишнюю копеечку на лечение больного ребенка, умные, красивые, имеющие глубокую и такую искреннюю веру. Казалось бы, ответ на вопрос, какая она, женщина, найден. Увы, как часто, общаясь с ними, приходится слышать извиняющиеся нотки в их голосе и видеть растерянность и смущение от того, что они… женщины.
Жозетта Круассан, посвятившая много лет миссионерскому служению, описала свои наблюдения за нашими современницами в своей книге «Призвание женщины, или Священство сердца». Ее слова оказались очень созвучны моему опыту: «Я видела, что за их благополучным обликом часто скрывается полная растерянность; они были похожи на сбившиеся с курса корабли. Женщины отчаянно старались выстоять в ситуациях, превосходящих их возможности, уже не понимая, как себя вести, как реагировать и просто как быть. Одним словом, меня потрясли как их собственная боль, так и те страдания, которые они сеяли вокруг себя. Меня поразило, что, потеряв собственное „я", они уже не знают ни своего места по отношению к мужчине, ни своего предназначения»
