Есть земля живых и земля мертвых. А
мост между ними является любовью – единственный путь к спасению,
единственный смысл.
Торнтон Уайлдер
«Мост короля Людовика Святого»
***
Он стоял и смотрел, как она уходит.
Часть его хотела догнать её, остановить, поговорить. Но он остался
стоять на месте, глядя ей вслед. Зная, что не пойдет за ней. Зная,
что не позвонит завтра. Зная, что та плохая пьеса, которую они
разыгрывали вот уже год подошла к развязке. Черные кроссовки,
черные джинсы, черная куртка, черный рюкзак, болтающийся на одном
плече. Она словно специально надела траур по сегодняшнему дню, по
тому, что они имели и потеряли, когда она пришла туда, куда не
должна была приходить и увидела то, что видеть не имела права. И
только красный пушистый шарик-брелок, прицепленный к рюкзаку,
покачивался в такт её шагам. Притягивая взгляд, он красной точкой
обозначал её в толпе.
- Пойдем? - спросила жена, появляясь
из-за спины и подхватывая его под руку.
- Да, - кивнул он, и бросил последний
взгляд на ту, которую, возможно, любил. На ту, которую скорее
всего, потерял. На ту, которой никогда не имел права владеть. На
ту, которая никогда не позволит себя забыть.
И никто, ни один человек во всем мире
не заметил, как за маленькой женской фигуркой направилась другая
фигура. Также одетая во все черное. Но более мощная. И совершенно
точно опасная. Вслед за девушкой она свернула в темную подворотню.
А на асфальт упали первые капли дождя. Уже через пару секунд город
поливал мощный ливень, за шумом которого никто не расслышал вскрик,
полный ужаса и отчаяния.
***
Сегодня ночью мы встретились вновь.
Она пришла как всегда - ровно в полночь. Колокольчик над дверью
звякнул, когда она, открыв замок своими ключами вошла в закрытое
кафе. Я сижу спиной к двери за своим любимым столиком и смотрю в
окно - на оживленный даже ночью проспект маленького, но суетливого
города. На проносящиеся машины. На подростков, кучкой устроившихся
у подножия памятника в центре площади. На парочки, которые
трогательно взявшись за ручки прогуливаются вдоль площади…
Щелкает выключатель. Ярким светом
вспыхивают лампы, поливая пустой зал холодным искусственным светом,
резким и неприятным. А снаружи резко вспыхивает приветственная
вывеска, задорно мигая разноцветными огнями и разгоняя сумрак. Я
чуть поворачиваю голову на звук, прислушиваясь к её приближающимся
шагам. Легкие, но уверенные, стремительные. Они гулко разносились
по пустому залу. Она приближается к моему столику, со скрипом
выдвигает стул, и, нацепив на спинку свой рюкзак, устраивается
рядом. Не прерывая молчания, она прослеживает за моим взглядом,
направленный на всё сразу и одновременно в никуда. И начинает, так
же, как и я, наблюдать за людьми. Так мы и сидим. В молчаливом
единении друг с другом. Лишь стрелки часов на стене продолжают
идти, громко тикая, отсчитывая секунду за секундой. Для меня время
имеет огромное значение, поэтому необходимо постоянно держать
циферблат перед глазами. Ведь такие, как я физически не способны
ощущать объем временных отрезков. По своей природе мы приближены к
вечности, а вечность не имеет границ.
- Я принесла твой любимый кофе, -
тихо произношу я, все так же, не отрывая глаз от стекла, за которым
бурлила жизнь - быстрая, дерзкая, шумная.
Не отвечая, она поднимается и шагает
к барной стойке, на которой я оставила для ней большой стакан её
любимого макиато. Еще горячего, спасибо современным
технологиям.
Я усмехаюсь уголками губ и подпираю
подбородок руками. Через пару мгновений она вновь присоединяется ко
мне.
- Ты его не купила, ты его украла, -
заявляет она, делая глоток.
- Конечно, - киваю я, - а как ты себе
представляешь мое посещение магазина?
