– Инна, Ин! – услышала я громкий голос Татьяны, как только
переступила порог паба. – Инна! Иди сюда!
С трудом протолкнулась сквозь толпу молодёжи у дверей, которая
то ли собиралась уходить, то ли заходить, а в целом толкалась и
ржала, как табун племенных коней, сотрясая воздух громоподобным
смехом. Я лавировала между столиков, иногда обходила чрезмерно
подвыпивших гостей, которые себя уже не видели, не то, что
меня.
В итоге достигла своей цели – столика у окна с широким
подоконником из тёмного дерева. Быстро скинула светлый плащ,
устроила на стоящей рядом вешалке и плюхнулась на тёмно-коричневый
кожаный диван, утонув в мягкости и комфорте.
– Привет, – довольно проговорила я, смотря на подругу.
Татьяна, Таня или Таля по паспорту, была как всегда
очаровательна – это у неё врождённое. С копной чёрных, вьющихся
мелким бесом волос, доходящих до лопаток, широкой улыбкой на полных
губах, с яркими карими глазами и выразительным семитским носом.
Татьяна с самого детства терпеть не могла имя, которое ей дали
при рождении, несмотря на красивое толкование: «Таля» происходило
от древнегреческого «талант» – дарование. Всё потому, что некоторые
считали, что Таля – это уменьшительное от имени Талия, что в глазах
полненькой девочки, лишённой этой самой талии, звучало форменным
издевательством. Со временем талия у Тали появилась, но привычка
называться Татьяной осталась.
– Я заказала красный эль, – быстро начала говорить Татьяна,
кивнув на моё приветствие. – Мясное ассорти к пиву и картофель
Айдахо. Горячее выберешь сама.
В это время подошёл официант, доброжелательно улыбнулся,
поставил на стол две пинты эля, водрузил блюдо со свиными
рёбрышками, куриными ногами, копчёнными и гриль, колбасками и
прочим, что легко могло заменить первое, второе и компот по
калорийности.
– Спасибо, – кивнула я, кинув взгляд на меню. – Салат с лососем
и борщ, – мгновенно выбрала. – И сырную тарелку, пожалуйста.
Татьяна заказала мясную солянку, немного посомневавшись,
добавила стейк из тунца. Невозмутимый официант принял заказ и
убрался, мы кинули друг на друга понимающие взгляды и ударились
бокалами.
Да, мы не нежные ромашки, не полуобморочные ландыши, хотя умело
отыгрывали нужные роли в случае надобности, друг с другом таковой
не было. Для того мы и встречались вдвоём, чтобы пить пиво, а не
какой-нибудь Апероль-шприц, есть мясо, жареный картофель и
наваристые супы, а не салатики из травы с травой, и с чувством
перетирать новости, накопившиеся за полгода.
Подруга вываливала на меня подробности своего последнего романа
с менеджером среднего звена Семёном, который на поверку оказался
женатиком с проблемами потенции. Прямо-таки бинго!
– … смотрю, у него лицо не красное уже, а прямо бордовое, как
моя блузка! – продолжала Татьяна монолог, ткнув в себя пальцем с
ярким маникюром, пока я с аппетитом поглощала борщ, запивая элем.
Да, сомнительное сочетание, но не сомнительней идеи напиться в
середине недели. – А шея пурпурными пятнами пошла, идеальный
оттенок маджента! Всё, думаю, подыхает мой Семён. Вот так
бесславно, прикованный к кровати в дешёвой гостинице с видом на
обшарпанную стену многоэтажки и с дыркой на носке, и тут он
ка-а-а-ак заорёт: «Отстёгивай меня, отстёгивай!» Ногами сучит,
глаза пучит, вены чуть не полопались. Ужас! Я, конечно, отстегнула,
он со всех ног в туалет… В общем, кто же знал, что у Виагры в
побочных явлениях не только повышение давления, но и диспепсические
расстройства.
– Что это? – спросила я, хватаясь за живот от смеха.
– Нарушение работы желудочно-кишечного тракта. Прохватило, в
общем, еле добежал до унитаза. Там скорую и встретил, давление
шарахнуло, я испугалась – вызвала. Не дай бог помер бы… хоть и
Семён, но всё же божья тварь, – наиграно вздохнула Татьяна.
