Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком
Может, я это, только моложе –
Не всегда мы себя узнаём.
Ничто на земле не проходит
бесследно,
И юность, ушедшая, всё же
бессмертна.
Как молоды мы были,
Как молоды мы были,
Как искреннe любили,
Как верили в себя.
Н. Н. Добронравов
— Ну вот и всё, — тихо произнес Арс,
когда мы оказались в вестибюле ЗАГСа, — теперь мы официально в
разводе.
— Надеюсь, ты счастлив, — я
отвернулась к окну, не в силах смотреть на теперь уже бывшего мужа.
— Никто не будет тебе мешать и тянуть вниз карьеру.
Вот как, объясните мне, спокойно
смотреть на человека, которого всё еще любишь? Когда от одного
взгляда на него сердце кровью начинает обливаться?
Когда улавливаешь его запах за
несколько метров, его ауру. Когда чувствуешь, что он сейчас скажет,
или какой жест сделает?
Это для него поставить подпись на
документах было, как два пальца об асфальт вытереть, а я…
Я же сердце себе наживую
вырвала.
И взамен него ничего внутрь грудной
клетки не положила. Просто зашила рваную рану белыми нитками…
Грубо зашило, криво, косо. Как
смогла. Как позволили дрожащие пальцы и затуманенные болью
глаза.
Только кого это волнует?
Явно не Харламова. У него впереди
блестящее будущее, золотые медали чемпионатов и олимпиад и
многочисленные кубки.
Обожание фанатов и прессы. Сияние
славы и громкий статус легенды хоккея.
И толпы горячих поклонниц, готовых с
радостью согреть его постель по одному лишь мановению пальца.
А мне придется собирать себя по
кусочкам и учиться жить заново.
Я подняла голову к расписному
потолку и мучительно тяжело вздохнула…
Господи, ну почему так, а?
Кто-то может выключать чувства по
щелчку пальцев, а кто-то мучается годами, не в силах справиться со
сжигающими душу чувствами.
Где справедливость, а?
Будь трижды проклят тот вечер в
клубе, когда я встретила Арса… Лучше бы я никогда его не знала.
— Маш, ты прости, что всё так вышло,
а? — руки бывшего легли мне на плечи, но я резко их с себя
сбросила.
Впрочем, этого мимолетного касания
хватило, чтобы кожа начала гореть. Инстинктивно потерла ладонями
плечи, пытаясь стереть прикосновения Харламова.
— Не надо, Арс. — резко
развернувшись, помотала головой. В глаза ему по-прежнему не
смотрела. Очень боялась расклеиться. Не хотелось быть тряпкой,
умоляющей мужа не уходить. Никогда таких женщин не понимала и не
собиралась пополнять их ряды. – Ты уже сказал достаточно.
— Я был слишком груб тогда. И пьян.
Не должен был так говорить.
— Знаешь, горькая правда лучше, чем
сладкая ложь. Так что не извиняйся за правду. Спасибо, что раскрыл
мне глаза. Что ж, желаю тебе удачи в НХЛ. Надеюсь, ты добьешься
того, к чему так яро стремишься. Порази их всех там.
— Маш, погоди!
— Прощай, Харламов. И счастливого
пути! Канада тебя уже заждалась.
Крутанувшись на каблуках, я быстро
пошла к выходу. Арс меня звал, но я не обращала на его слова
внимания.
Мне хотелось поскорее уехать отсюда.
Добраться до квартиры и порыдать в подушку. Ту самую, которая еще
сохранила запах мужа.
Выскочив на крыльцо, ненадолго
замерла. Жаркое июньское солнце отчаянно слепило.
Быстро натянув солнцезащитные очки,
спустилась со ступенек и повернула в сторону парковки. Где меня и
перехватил подбежавший Арс.
— Да погоди ты, Машка, ну куда так
несешься? Давай съездим пообедаем куда-нибудь? На прощание?
— Ты серьёзно? — в груди начало
яростно печь. — Предлагаешь мне отметить развод? А потом что?
Может, поедем в нашу квартиру и трахнемся на посошок?
— Ну, — Арс нервно сглотнул,
скользнув по мне плотоядным взглядом. — На такое щедрое предложение
я, конечно, не рассчитывал, но если ты хочешь, я согласен…
— Ну ты и мудак, Харламов! — краска
бросилась мне в лицо, и я с трудом удержалась от того, чтобы
залепить ему пощечину.
