На страницу тихо упал пожелтевший осенний лист. Миранда оторвала взгляд от строк и посмотрела на уже полуобнаженное дерево, возле которого сидела. Девушка будто бы только сейчас поняла, что лето уже закончилось. От этой мысли Миранде стало горько. Она захлопнула книжку. Возвращаться домой ей не хотелось. Надо сказать, что, вообще, с тех пор как она стала жить в поместье Городонов, пребывание в доме сделалось для нее ненавистным. Она чувствовала себя чужой и лишней в нем, даже несмотря на то, что была любима всеми его обитателями. Ей было неимоверно одиноко, мучительная тоска сжимала сердце, и лишь в книгах она находила спасение от бескрайних просторов одиночества. Однако даже они не могли полностью помочь девушке. О том, что она читала Книгу Жизни, до сих пор знал лишь Агрон. И встречи с ним для Миранды становились долгожданными. Но вот уже больше года она не получала от него никаких вестей.
О Дереке она тоже в последнее время старалась не думать. Ведь чем больше она вспоминала принца, тем сильнее тосковала по нему.
***
Возвращаясь через сад, Миранда окинула печальным взором уже увядшие цветки роз. Протянув руку, она сорвала один бутон и бережно поднесла его к лицу. Темные, утратившие свой дивный розовый цвет лепестки, уже помятые и сморщенные, все еще нежно пахли. Сад, наверное, единственное, что она любила в поместье Городонов. Вдыхая приятный, чуть сладкий аромат, девушка неспешно вошла в дом. «Может, стоит положить цветок между страниц и высушить, так удастся на долгие годы сохранить его дивный запах», – в мыслях произнесла Миранда. Она уже направилась в свою комнату, но, проходя мимо гостиной, из которой поочередно доносились голоса Филиппа и Лаванды, она вдруг услышала его… Его знакомый и размеренный тон, его смех негромкий, но от которого хотелось смеяться в ответ. Миранда остановилась на мгновение, не почудилось ли ей? Быстро развернувшись, она вбежала в зал – Дерек! Это в самом деле был он.
– Здравствуй, Миранда, – улыбнувшись, сказал юноша.
***
– Почему ты не дал знать, что приедешь? – спросила девушка, когда они вдвоем поднялись наверх.
– Я и сам не знал. То есть решил в последний момент, и сообщать в письме было уже поздно. А потом ведь хотелось сделать сюрприз.
– Да? Что ж, считай, что тебе это вполне удалось. Я так рада, что ты снова здесь! – проговорила Миранда. Улыбка всё не сходила с её лица. – Кстати, насколько ты приехал?
– Завтра утром мне надо возвращаться.
– Что? Так быстро?.. Но ты ведь и трёх дней не пробудешь.
– Знаю. Мне и самому хочется остаться подольше. Но Вильям, если честно, так вообще был против, чтобы я отлучался из Миронои.
– Вильям всегда против, – с недовольством проговорила Миранда, заметно погрустнев.
– Однако он часто бывает прав, – с улыбкой заметил юноша. – Сейчас во дворце много работы, поэтому будем довольствоваться этим днём.
– Так много работы из-за Франца?
– Отчасти да.
– И всё же я не понимаю, каким образом твой троюродный брат претендует на престол. Почему Совет Пяти до сих пор не скажет прямо, кто из вас станет королём?
– Они думают, – иронично проговорил принц, – как видно, четырех лет для раздумья им явно недостаточно. А впрочем, это действительно сложно.
– Объясни, – попросила девушка, с интересом взглянув на друга.
– У моего прадеда, короля Миронои Генриха Второго Люрента, было двое детей, – начал рассказ Дерек, параллельно рисуя на бумажном листке схему, своеобразное генеалогическое древо. – Сын Эдуард и дочь Катерина. – Юноша опустил от имени Генриха Люрента две стрелки, под которыми подписал имена его детей. – По закону, наследовать трон должен старший сын, то есть Эдуард. Но с самого детства он был слаб здоровьем, часто болел, ему трудно давались любые науки. Получив корону, он стал бы марионеткой в чужих руках. Генрих принял решение передать трон своей дочери. И вот королевой стала Катерина. В дальнейшем, выйдя замуж за герцога Голенштейна, Кристиана Ленгранда, она родила сына, ставшего в дальнейшем Генрихом Третьим, – Дерек дополнил схему, гордо вписав имя отца. – Через сорок лет у него родился я. Теперь возвращаемся к Эдуарду. Он все-таки был женат и имел нескольких сыновей, но обратим внимание на того, чье имя Генрих. Боже, как я благодарен, что меня назвали Дереком, – отступив от пересказа своей родословной, добавил юноша. – Итак, у Генриха родился Франц. К моменту смерти моего дяди, Карла Ленгранда, когда власть должна была перейти мне, моему кузену было уже почти восемнадцать, он выдвинул свои права на престол. И, надо сказать, это вполне законно, – проговорил Дерек, закончив схему и отодвинув ее на середину стола. – После нападений гарденитов страна и так была ослаблена, поэтому сформировался совет пяти, который взял управление государством в свои руки и обязался передать власть законному наследнику по достижению им совершеннолетия или уже достигшему его. Вот, собственно, я и дошел до настоящего времени, – произнес он.
