Олег
— Где мой ребенок?! — кричу на женщину, что стоит передо мной.
Нависаю над ней и взглядом словно прожигаю дыру во
враче-репродуктологе, к которой записался утром.
Белицкая единственная, у кого сегодня окно в записи образовалось.
Да и мне плевать было, к кому записываться. Я всего лишь хотел
узнать, в каком состоянии мой материал. Но здесь, в кабинете, меня
ожидал настоящий сюрприз.
— Я… Я… Я не знаю… — тянет она испуганно. Нижняя губа ее
подрагивает и намекает, что еще немного — и женщина заплачет.
Стоит взять себя в руки и не кидаться на нее, как бешеный пес,
но я не могу успокоиться. Вначале я не верил в то, что она мне
говорила, но теперь…
— Где?! — не утихаю ни на секунду. — Где мой ребенок?!
— Я… Я ничего не знаю! — кричит она в панике.
Будь моя воля, схватил бы ее за грудки и трясти начал. Вытряс бы
все ответы. Но воспитание не позволяет.
— Просто посмотрите в своем компьютере, — шиплю сквозь зубы.
— Я… Я не знаю! Я всего год работаю здесь, — испуганно шепчет
она. — Всего год! Как же я могу… Тут несколько лет назад указана
положительная активность. Я здесь не работала тогда. Не могу
сказать. Я просто прочитала и… Я не знаю!
— А кто знает? — рычу и падаю на стул, гневно сверля взглядом
врача.
— Александр Григорьевич, — предполагает она, разведя руками. —
Вот его подпись, — разворачивает экран ко мне и показывает
отсканированные документы. — Он должен быть в курсе. Обратитесь к
нему.
— Ясно, — бросаю и, встав, незамедлительно иду на выход.
Меня трясет и хочется придушить каждого на своем пути. Эти гады
в медицинских халатах долгие годы скрывали от меня моего ребенка.
Того, что я так отчаянно желаю с момента, когда узнал, что,
вероятнее всего, никогда не стану никому родным отцом.
Некоторое время назад мне поставили диагноз «приобретенное
бесплодие». Врачам удалось получить от меня несколько максимально
качественных образцов. Всего пять попыток на то, чтобы подсадить их
женщинам и исполнить свою мечту. Четырьмя шансами я воспользовался.
Дал согласие, и провели четыре процедуры. Мне сказали, что ни одна
попытка не увенчалась успехом, а сегодня оказалось — мне врали.
Одна попытка все же была удачной.
И теперь они не говорят, где мой ребенок. Я даже не знаю,
мальчик это или девочка. Как он живет. Кто его мать. И какой
он…
Ужаснее всего в этой ситуации то, что я пропустил все самое важное
в жизни моей крохи. Я мечтал прожить все эти моменты, а теперь могу
и прочувствовать.
Одно радует: у меня есть ребенок! Моя мечта исполнилась. Пусть и не
так, как я мечтал, но тем не менее она воплотилась в жизнь.
Подхожу к двери кабинета главного врача клиники, Царева
Александра Григорьевича, и дергаю ручку. Но меня ждет
разочарование. Кабинет закрыт.
— Черт! — ругаюсь и делаю еще несколько попыток вскрыть дверь,
но она не поддается.
Твою мать!
Достаю телефон и набираю номер мужчины, но ответа нет. Царев
просто-напросто не берет трубку.
Рычу от собственного бессилия в данной ситуации. Теряю контроль
над собой, что бывает довольно редко. Рука сжимается в кулак,
впиваясь короткими ногтями в ладонь. Боль должна помочь
собраться.
Делаю еще одну попытку дозвониться до мужчины, но результат тот же.
Не то он игнорирует меня, не то не слышит звонка и не видит. А
может, все сразу.
Злюсь все сильнее, и мой кулак летит в стену. Ударяет со всей
мощи, причиняя мне еще больше боли. Оставляет плохо заметную, но
видимую вмятину рядом с дверью.
Придется потом возместить ущерб, но это мелочи. Если Царев и дальше
продолжить где-то ходить — чувствую, придется клинику заново
отстраивать. В кабинете репродуктолога я уже навел «порядок», а
теперь еще и стены пострадают.
— Эй, ты чего?! — звучит за моей спиной возмущенно и гневно. —
Так нельзя делать! Тебя накажут!
