Кап. Кап. Кап.
Сколько же времени?
Ага. Шесть утра. Спасибо вам, часы, что освещаете мой жизненный путь своим электронным светом…
Черт, что же так темно? Еще же лето. Хотя нет. Сентябрь – это уже не лето. Сентябрь, да. Счастливые часов не наблюдают, а вот я не наблюдаю месяцов. Месяцев? Неважно. Главное, что я счастливее всех счастливых.
Кап. Кап. Кап.
Как же раздражает эта капель! Кран протек, прохудился, поломался или не знаю, что там с ним случилось. Был бы Олег дома – починил бы. Но он приедет только завтра. Что ж. Буду еще сутки слушать этот кап-кап.
***
Я не стала надевать тапки и босиком прошлепала на кухню. Олег ужасно злится, когда я шастаю по дому босиком, но сейчас его нет, и он не узнает о том, какой вопиющий бунт я устроила.
Зябко. Нужно было хоть носки надеть. Да, лето прошло. Это факт.
Пританцовывая на замерзших ступнях, я включила чайник. Полюбовалась им. Чайник мне очень нравился, как и все остальное на нашей с Олегом кухне, да и вообще – в нашем доме. Сама бы я ни за что не обставила дом как следует. Но работа дизайнера была хороша. Еще бы, за такие деньги.
Меня окружала зелень. Зеленые шкафчики, зеленые стены, даже кухонная утварь – зеленая. Вот и чайник тоже.
Закипел. Ужасно хотелось кофе. Но я не могу себе его позволить, тут Олег прав. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, я каждый день начинала с кофе. Исключений не было. Переезд, перелет, перелом – что бы ни было, я пила чашку крепкого горького кофе и жить становилось веселее.
Но в последний месяц со мной творилось что-то странное. Если я делала хотя бы пару глотков кофе, мне становилось физически дурно. Кружилась голова, бросало в холодный пот, в горле вставал непроглатываемый ком. Когда такое случилось впервые, я испугалась, но решила, что это случайность. Но когда мне снова стало плохо и снова после кофе – я пожаловалась Олегу.
Олег заволновался. Повез меня к своим коллегам в клинику.
– А что же не посмотрел красавицу-супругу сам? – спросил веселый дядька в белой униформе и с такими залихватскими усами, которым позавидовал бы и сам Буденный. Терапевт. Тот самый, который почти волшебник со слов Олега.
– Мои услуги ей без надобности, – Олег был слишком взвинчен, чтобы отвечать в том же шутливом тоне. В общем, муж был прав – он отличный психиатр, но при чем тут моя реакция на кофеин?
Усач повел меня в кабинет. Волшебник-терапевт оказался разговорчивым и, пока мы шли по коридорам, сияющим белизной до боли в глазах, рассказал о себе все.
– Зовут меня Андрей Петрович. Называй меня просто дядя Андрей, если хочешь. Тебя же Лена зовут? Ага. Так вот, Леночка, Андрей Петрович уже тридцать лет работает терапевтом. Кого только я не лечил! Так что не боись, и тебя вылечим!
Андрей Петрович рассмеялся собственной удачно вставленной цитате – откуда она, не помню, из старого фильма что ли – и распахнул передо мной дверь в конце безукоризненно белоснежного коридора.
И там началось. Он светил мне в глаза. Заглядывал в рот. Слушал легкие. Торжественно вытащил из ящичка в столе тонометр и нацепил мне его на руку.
Тонометр показал ровно сто двадцать на восемьдесят. Я обрадовалась, а Андрей Петрович загрустил.
– Оно, конечно, было бы странно, если бы у тебя в тридцать лет было высокое давление, – сказал Андрей Петрович. – Тем более ты такая худенькая. Хотя чего только не бывает! Но в чем же тогда дело?
Я пожала плечами. Мол, мне-то откуда знать?
– Может, по кофейку? – просветлел Андрей Петрович.
– А давайте.
В компании врача – почему бы и нет? Если что, он мне сразу поможет.
Тогда, в больничном кафетерии, был единственный раз, когда чашка кофе не произвела никакого впечатления на мой организм. Андрей Петрович рассказывал о жене и трех сыновьях, я кивала и наслаждалась напитком, по которому успела страшно соскучиться.
