– Фортовая ты, Машка, везучая. Никогда бы не подумала, что тебе так повезет. Гранде фортуна! Хотя фортуна у тебя далеко не гранде. – Штопор все-таки поддался женскому напору, и пробка плавно вытянулась из узкого горлышка пузатой бутылки, а Лора еще раз внимательно осмотрела пятую точку подруги и в подтверждение своих слов покачала головой.
– Не придумывай, Лора, причем тут везение. Простое знакомство через интернет. Было бы желание…
Маша обладала самой примитивной фигурой: рост невысокий, грудь обыкновенная, а отсутствие длинных ног с лихвой компенсировала тонкая талия. А та пятая точка, на которую так точно прицелилась Лора, совсем не обладала приятной выпуклостью, а даже наоборот, поражала плоской квадратностью. Хорошо изучив свое бесформенное тело, Маша всю жизнь отдавала предпочтение брюкам и растянутым свитерам, превосходно прикрывающим то, чего не было и в помине, создавая иллюзию стройности, подтянутости, вырисовывая фигурный силуэт. Лишь одного Лора не понимала: как до сорока восьми лет подруга умудрилась сохранить девичью худобу. Но своим бесспорным достоинством Маша никогда не хвасталась.
Ее светлые пушистые волосы ни разу не пережигались окрашиванием в модных салонах, легко скручивались в тугой жгут и держались на затылке с помощью допотопных металлических шпилек. Даже седина не спешила появляться в этих тициановских волосах назло всем завистникам и злопыхателям, кто пытался навскидку определить ее возраст. Возраст был неопределенный. Никто больше сорока не давал, но Маша настолько и выглядела. В модных джинсах, поверх которых надевалась очередная кофта-балахон замысловатого цвета, с яркой кожаной сумкой через плечо она всегда летела стремительной походкой, держа высоко голову и не смотря под ноги. В представлении Лоры надежно закрепилось понимание того, что именно так и должны выглядеть все непризнанные при жизни художники, к которым она относила и любимую подругу, приписывая ей не до конца раскрытый талант.
– Желание есть у каждой, не каждой так везет!
Две закадычные подруги на тесной кухне старой московской квартиры справляли Машин отъезд. И пока темно-бордовое вино «дышало» от долгого томления в закрытом пространстве, хозяйка высыпала спагетти из кастрюли в глубокую миску и заправила примитивное блюдо дорогущим соусом, приобретенным для такого случая в модном супермаркете. Макароны, прельстившие нерадивую повариху яркой упаковкой без единого русского слова, скользили, путались и не желали аппетитно формироваться в мягкие, живописные изгибы.
– Господи, как же трудно с этими макаронами! – Маша, плюнув на этикет, перемешала все вилкой.
– Ты только при родственниках Марио такое не ляпни, – возмутилась Лора, пригубив сразу треть бокала.
– Почему?
– Это у нас макароны, а у итальянцев – паста! Причем все без исключения.
– Да знаю я, не учи. – Маша бойко выставляла на стол салатницу, хлеб, овощное рагу. Из духовки тянуло чесноком и пряностями. Курица готовилась по всем правилам итальянской кухни.
В глубокой салатнице Лора перемешала овощное попурри, добавила для мягкости подсолнечного масла и щедрую щепотку йодированной соли.
– Счастливая ты, Машка! Будешь теперь пить настоящее «Кьянти», есть морепродукты и наслаждаться безмятежной жизнью, – замечталась Лора над порцией спагетти. – Завидую я тебе!
– С чего ты взяла? Ну с чего? – Маша оторвала взгляд от мокрого окна.
Не хотела она устраивать прощальные посиделки, ох, как не хотела. Хорошо знала острый язычок единственной подруги. И так можно было предположить, что все закончится неоправданной злостью на Лоркины нравоучения. Оставалось только сдерживать легкое раздражение и подливать в бокал полусладкое вино. – Какая безмятежная жизнь? Не фантазируй, Лора. Через три месяца обратно вернусь.
