Дон
Виталя, перевернув бутылку кверху донышком, вытряс последние капли в наполовину пустую стопку: – Ну?! И что делать будем?.. – недовольно обратился он к собутыльникам – Не знаю, что делать! Говорил тебе – надо было еще брать!..– Андрей покосился на батарею пустых бутылок в углу – Так я и взял еще, сам помнишь – бегал, еле успел до закрытия. – Успел он! – подал голос Саня – Отправь дурака за бутылкой, так он одну и принесет! – Я что тебе, фокусник? На одну-то еле наскребли! – Да-а-а.… – протянул Андрей, – Дембель – это конечно здорово, но вот что делать, когда денег нет, а выпить катастрофически не хватает? Друзья уже третий день праздновали возвращение из рядов Вооруженных Сил.
Афган парней миновал. Виталя три года провел на Северном флоте и прибыл домой уже две недели назад. Двое других участников празднования, отслужив один в десантуре, второй в погранцах, вернулись одновременно позавчера и, едва скинув форму, завалились к Витале, который обитал один в большой трехкомнатной квартире. Родители его последнее время безвылазно жили на даче где-то под Сестрорецком, откуда приезжали, время от времени получить пенсию и проверить все ли в порядке в квартире. Поэтому Виталя, беззастенчиво пользуясь создавшейся ситуацией, выжимал из нее максимум пользы. В гадюшник хату, конечно не превращали, но теперь было где и посидеть, и девчонок привести. И это обстоятельство устраивало всех, кроме, пожалуй, соседей, которые, кстати, пока еще терпели затягивающееся далеко за полночь веселье. – Ну, что делать-то будем? – повторил Виталя – У меня в карманах пусто! – Думаешь, у нас полно?! – проворчал Саня, скребя пятерней в затылке – Сейчас только у таксистов найти можно. А у них – по червонцу, – он вытряхнул из кармана смятый рубль и несколько монеток – Все! Больше нету… – Тихо! Чапай думать будет! – Андрей выковырял из мятой пачки полурассыпавшуюся сигарету, прикурил и… И в наступившей тишине вдруг длинно, бесшабашно и нагло задребезжал дверной звонок. – Кого там несет?! – кинул взгляд на часы Виталя – Оборзели вконец! Время второй час ночи! – он отворил дверь и, пораженный, замер на пороге. И было от чего замереть! В дверном проеме возвышалась фигура в шляпе и распахнутом дорогом плаще, под которым наличествовала черная «тройка» явно буржуинского производства, дополненная не менее буржуинским переливающимся галстуком. Светло – голубой ворот рубашки контрастировал с дочерна загорелой шеей. В одной руке ночной визитер держал огромный чемодан, судя по всему из крокодиловой кожи, во второй – большую картонную коробку, перевязанную лохматой веревкой. – Не ждали?! – сверкнул белозубой улыбкой на загорелой физиономии ночной гость. – Димон!!! – радостно заорал Виталя – Бля!!! Пацаны, Димон вернулся!!! Саня и Андрей, сшибая стулья и мешая друг другу, вывалились в прихожую. Когда радостные восторги от встречи утихли, Андрей, улыбаясь приобнял Димку: – Ну, давай, проставляйся! А то у нас уже все выпито. – Не вопрос! – Димка положил чемодан на стол – Уно!.. – Дос!.. – Трес!.. Он жестом фокусника открыл крышку и кивнул на содержимое: – Выбирайте! Друзья, стукнувшись головами, склонились над чемоданом. Половину пространства занимали бутылки с яркими этикетками на испанском языке. – Ни хрена себе!.. – Саня, обалдев, вытащил бутылку и шевелил губами, пытаясь прочитать непонятное название – Это что такое? – Ликер банановый! Но он сладкий слишком. Лучше ром открой – Димон с важным видом достал сигару, содрал целлофановую обертку и, вытащенной из кармана гильотинкой, отрезал кончик. После чего, предварительно облизнув сигару, щелкнул блестящей зажигалкой и выпустил дым в потолок. Затем, пошарив в чемодане, извлек оттуда еще несколько сигар и выложил на стол рядом с бутылкой. После второй друзья закурили и потребовали рассказа. О том, что Димка служит на Кубе, они знали, но такого возвращения, естественно, никто из них не ждал. И Димон начал повествование: – Ну, как нас туда везли, рассказывать не буду. На пароходе на вторые сутки в шторм попали, переблевались все, даже меня укачало. А как пришли, начали нас рассортировывать кого куда. И надо же такому случится было, что я вместе с правами на машину прихватил до кучи и права на катер. Случайно совершенно. Это и спасло. Короче, после карантина забрали меня, привезли в штаб и, проверив судоводительские навыки, определили на катер командующего. Рулевым-мотористом. Двадцатиметровая посудина с камбузом, сортиром, салоном и каютами. Блядовоз, короче. Вот всю службу и прокатался с пьяным офицерьем да мучачами. А поскольку отношения хорошие сложились с начальством, то и прибарахлиться сумел и домой, как белый человек приехал. Хоть и на пароходе, зато в каюте приличной вместе с начпродом, который в отпуск ехал. Классный мужик! Мы с ним пили почти всю дорогу. Он рому погрузил аж два ящика. На четвертые сутки уже смотреть на него не могли… – А там что? – Саня кивнул на коробку – Ром?.. – Не, не ром! Круче! – Димон размотал веревку и водрузил на стол клетку с довольно большим, размером с крупную ворону, попугаем. – Птичка!!! – Виталя попытался сунуть палец в клетку. Димка, оказавшийся на страже, вовремя оттолкнул его. – Ты что! Он клювом орехи колет, палец перекусит и не поморщится!.. – Слушай, а как ты его провезти-то смог? – Андрей в недоумении смотрел на Димона. – Там же таможня, ветконтроль и прочие дела. Димка хитро улыбнулся: – Что ж я, дурнее паровоза, по-твоему? Начпрод тоже дохрена всякого барахла вез, а у него на пароходе схвачено, видимо, было. Там я и приобрел птичку. У старшего механика. Сам не выносил, мне ее уже за воротами порта вручили. Пришлось, конечно, чеков отстегнуть, но птичка того стоит! Сказали, ей сорок лет уже! Во как!.. – А он говорящий? – заинтересовался Саня – Эй, птичка! Как тебя зовут? Попугай молчал, уставившись на друзей круглым глазом. – Не хочешь говорить?.. Не уважаешь, сволочь!.. – Виталя отвернулся от клетки и протянул руку к бутылке. – Димон, а как его зовут-то?.. Ответа он получить не успел. Раздался громкий и пронзительный вопль попугая, после чего тот быстро и безостановочно начал выкрикивать что-то неразборчивое. – Нихрена он орет!.. – Виталя удивленно воззрился на клетку. – Как его заткнуть-то? Видимо, попугайские крики разбудили соседей, ибо вскоре раздались глухие удары в стенку. Дом был явно не дореволюционной постройки, и шумоизоляция здания типового проекта тоже была типовой. Димка затолкал клетку с продолжавшим орать попугаем обратно в коробку и уволок ее в темную прихожую. В темноте попугай вскоре успокоился и, судя по всему, уснул… Птичку Димка назвал Доном. Вскоре к имени добавилась приставка Ган. Это уже больше соответствовало истине, потому что гнусная птица вела себя просто по-скотски. Выпущенный как-то раз полетать по комнате и размять крылья, попугай, закладывая виражи, умудрился на лету щедро обгадить недавно поклеенные обои. Димка, только что сделавший ремонт в снимаемой им у сестры однокомнатной квартире, был очень недоволен этим безобразием. Грязные серо – зеленые следы продуктов жизнедеятельности пернатого друга смелым абстракционистским росчерком украсили стену от дверного косяка до окна. Из множества всех слов, которые Дон умел говорить, нормальными были лишь несколько. Весь остальной лексикон состоял из русского и испанского мата. Немудрено, что от птицы избавились – кому нужно такое непотребство? Сестрицу Димкину, уже трижды побывавшую замужем, и собирающуюся сходить туда в четвертый раз, попугай называл «Ирка-дырка», что ее приводило в бешенство. Ирина, каждый раз приходя к братцу, кляла его, на чем свет стоит, считая, что Димон специально подучил попугая, и всерьез грозилась умертвить проклятую тварь. Но, поскольку жила она теперь у своего кандидата в очередные мужья, осуществить казнь пока возможным не представлялось. Димку же птица прикалывала. И то сказать – ни у кого не было такой! В начале восьмидесятых говорящий попугай был редкой экзотикой, и Димка, обычно познакомившись с очередной девушкой, без труда завлекал ее к себе «посмотреть настоящего говорящего попугая». Заинтригованные девицы как крысы за дудочкой, шли в Димкину холостяцкую берлогу, где их взглядам действительно представал попугай, который, оправдывая свое полное имя, либо вообще молчал, либо говорил совсем не то, чего от него ожидали. Но роль свою в качестве приманки Дон исполнял исправно, и, приходящие посмотреть редкую птицу девушки, покидали Димкину квартиру уже утром… Попугай, сидевший в накрытой одеялом клетке, их ни капли не интересовал… И вот, однажды Димон встретил Ее!.. Ее звали Дашей.… На приглашение посмотреть птицу, девушка ответила вежливым отказом. Димка, решив все же заполучить в свою коллекцию и этот бриллиант (девушка, действительно, отличалась редкой красотой), включил все свое обаяние, и сам не заметил, как по уши втрескался. И Даша, понемногу, стала отвечать ему взаимностью… Пьянки с друзьями и девицами были забыты. Димон, под влиянием Даши, изменился и даже собирался бросить курить. Половодье чувств захлестнуло обоих. В одну из романтических белых питерских ночей, после прогулки над Невой, Даша, наконец, решила, что пришло время перевести отношения в другую плоскость. О попугае никто и не вспомнил, ибо события развивались уже сами собой, и совсем не по многократно обкатанному сценарию. Ох, зря не вспомнил Димон о птице, и совершенно напрасно не накрыл клетку! Да и было с чего не вспомнить.… Какая птица, какая, нахрен, клетка!?. Либидо, со страшной силой подхватив обоих, швырнуло влюбленных в Димкину однокомнатную берлогу!.. Задыхаясь, и срывая друг с друга одежду, они ввалилась в комнату и, рухнув на ложе, забыли обо всем. Для Даши и Димона мир перестал существовать. Были лишь они, сладко терзающие друг друга, наслаждаясь и медленно приближая заветный миг… Через некоторое время, Дон, наблюдая сверху за тем, что творилось на широкой двуспальной кровати и, обалдев от открывшихся ему картин, не выдержал и начал громко и пронзительно выдавать в прямой эфир все то, что накопилось в его попугайской памяти за сорок лет, прожитых на белом свете: – Коньо!!! Ходер-р-р-р!!! Коньо!!! Коньо!!! Вдуй ей!!! Давай!.. Давай!… Давай!!!.. Ар-р-р-риба!!! Редкие приличные слова густо перемежались матерными на двух языках, эротическими стонами и криками, отвратительным хохотом и еще черт знает чем. Все сразу кончилось, не успев толком начаться, как будто в комнате внезапно включили свет. Девушка замерла, оттолкнула Димона и, выскользнув из кровати, торопливо начала одеваться. – Даш!.. Ты куда?.. Да ты что?.. – растерялся Димка. – Значит, я у тебя единственная?!.. – шмыгая носиком и смаргивая слезы, приговаривала девушка, натягивая через голову платье – Поверила, размечталась!.. Думала – любишь! А ты!.. – она схватила сумочку, – И не надо меня провожать! И телефон мой забудь!.. – сдерживая рыдания, она повернулась к клетке с продолжавшим орать и хохотать попугаем: – Спасибо, птица!.. Ты – хороший диктофон!.. Простучали по паркету каблучки. Хлопнула входная дверь. И, как по заказу, заткнулся попугай. Димка, злющий, как тигр, медленно подошел к клетке. Дон сидел молча и косился на хозяина, видимо чувствуя, что шутки кончились. Димон распахнул клетку и, просунув руку внутрь, схватил за горло пернатого провокатора: – Сволочь, бля!.. Пришел твой смертный час!.. Молись, Дездемон хренов!..– с этими словами Димка сжал кулак. Попугай пытался клевать руку, впился в нее когтями, но хватило его ненадолго, да и Димон был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на боль. Та боль, которая сейчас сидела у него в душе, была значительно сильнее…. Димка разжал ладонь, попугай безжизненно шмякнулся на дно клетки. Зайдя в ванную, Димон сунул под струю холодной воды окровавленную руку, украшенную глубокими ранами от когтей и клюва. Розовая вода, с журчанием закручиваясь в воронку, уходила в раковину… Несмело тренькнул звонок. Раз, потом еще… Димка продолжал сидеть на краю ванны, уставившись в одну точку. Затем приоткрылась дверь ванной и показалось заплаканное лицо Даши. – Дим, прости меня, пожалуйста!.. – она, охнув, прикрыла рот рукой, увидев окровавленную руку. – Димка!.. Ты что?! Вены резал! – промелькнуло в голове у девушки – И все из-за меня! – Прости, милый! – слезы горошинами катились по ее щекам, оставляя черные подтеки от туши – Я – дура!.. Дура!.. Я люблю тебя! Очень люблю!.. Димка здоровой рукой молча обнял девушку и привлек ее к себе. Даша, шмыгая носом, уткнулась в его плечо. – Бинт нужен. Димка! Перевязать же надо!.. И скорую вызвать… – Не надо скорой, перевязки хватит.… Не помру. Спустя пару часов, Даша, подошла к клетке. – Дим, а что с птицей?.. Он, похоже, сдох… – Он не сдох, он умер… – проговорил Димон, любуясь стройной фигуркой девушки в лучах утреннего солнца. -А от чего? – Даша печально посмотрела на попугая. – От стыда… – Димка откинул одеяло – Иди ко мне!.. Даша, улыбаясь, и соблазнительно покачивая бедрами, неторопливо двинулась к Димону… Лежащий на боку попугай, медленно повернул голову и открыл глаз…
