Такси остановилось на углу Янг и Темперанс. Одарив водителя щедрыми чаевыми, я открыла дверь – и на меня немедленно обрушились шумы большого города: автомобильные гудки, звон трамваев вдалеке, грохот, доносящийся с не видимой отсюда стройплощадки, и гул множества голосов – из-за поворота как раз появилась группа туристов. Наконец-то я снова дома, в Торонто!
Я ненадолго задержала дыхание, наслаждаясь моментом, и лишь затем поставила ногу на асфальт. Может, я в детстве насмотрелась романтических комедий, однако это мгновение для меня навсегда будет сопряжено с магией – последняя секунда перед тем, как главная героиня покидает автомобиль. Сначала нам показывают, как она осторожно высовывает из машины ножку – разумеется, в изящной туфельке. Героиня будет стараться держать ноги вместе, с соблюдением правил приличия, чтобы ненароком не продемонстрировать нижнее белье. Затем поднимет глаза, посмотрит прямо в камеру и, с изумлением озираясь вокруг, выйдет из машины, чтобы все наконец смогли полюбоваться ее сногсшибательным прикидом.
Этот момент я называла своим «голливудским кадром». Конечно, для меня он не являлся столь театральным, хотя я и испытывала восторг. На мне были босоножки на шпильках, обтянутых розовым шелком, а еще рваные на коленях джинсы-бойфренды и любимый черный топ с кружевным вырезом. Я распахнула дверцу шире, и золотые браслеты на запястье звякнули.
Я прикрыла глаза, ощутив, как в животе словно взорвалась хлопушка с конфетти, и ступила одной ногой на Янг-стрит – знаменитейшую улицу Канады, некогда самую протяженную в мире. Затем, чуть помедлив, опустила вторую ногу – и оказалась в самом средоточии хаоса, который называла своим домом. Закрыла за собой дверцу и махнула на прощание таксисту, который тут же рванул с места.
Еще один шаг – и я на широком тротуаре. Медленно повернулась, рассматривая высящиеся вокруг здания. День клонился к вечеру, и они отбрасывали длинные тени. Вдалеке небоскребы с зеркальными окнами сверкали в закатном солнце. Ниже, на расстоянии квартала, виднелся красно-белый указатель станции метро. «Квин». С этой станцией связано столько воспоминаний! Сейчас все они волной хлынули в душу. Как однажды Марли пришлось тащить меня вниз по крутой лестнице буквально у себя на закорках, потому что я напилась. Как я наклонялась бросить мелочь в шляпу любимому уличному музыканту. Как я целовала Сэмми, а мимо пронесся поезд, и поток воздуха вихрем закружил мои волосы…
Я быстро взглянула на часы. Надо бежать, пока не потонула в воспоминаниях. И без того опаздываю, не время для сантиментов.
Крутой ресторан, куда меня пригласили родители, располагался в здании Dineen Building, одной из архитектурных жемчужин города. Я повесила сумку на плечо и направилась ко входу. При каждом шаге шпильки цокали по асфальту; их перестук с детства придавал мне уверенности.
Лифт привез меня на верхний этаж роскошного здания, стеклянные двери распахнулись, и волной накатили нежные звуки пианино. Из окон под потолок с белоснежными шторами открывался чудесный вид. С потолка свисали огромные шарообразные люстры. Приватные зоны были обтянуты лиловым шелком, белый ковер скрадывал шаги. Я поморщилась. Этот ресторан намного более элитный, чем те, которые обычно посещали родители. Решили произвести на меня впечатление?
– Добрый вечер. У вас заказан столик? – приветствовала меня молодая женщина с бронзовым загаром и макияжем в стиле «смоки айс».
