Жизнь никогда не была для меня
слишком простой и лёгкой. Началось все ещё в раннем детстве.
Любимые родители решили, что ребенок им ни к чему и просто напросто
отказались от меня. Так я впервые оказалась в детском доме, вернее,
в доме малютки. Всегда говорят, что малышей забирают куда охотнее,
чем взрослых детей. Со мной эта схема срабатывала три раза. Первый
раз меня удочерили, когда мне было всего два месяца от роду. По
правде сказать, так же быстро меня и вернули назад. Я, видите ли,
много плакала, не спала ночами, и вообще, рядом со мной творилась
всякая чертовщина. Об этом мне уже намного позже, по секрету,
рассказала нянечка в детском доме. При этом она всегда добавляла,
что крестить меня было нужно раньше, а не ждать не понятно
чего.
После второго в моей жизни отказа
меня удочерили только через три месяца. Вернули через полгода.
Рассказывали, что женщина, которая стала моей новой мамой, приехала
напуганная, со всклоченными волосами и дрожащими руками. Причину
отказа она не назвала.
Третий раз был более удачным, я прожила в семье почти год. Но
счастье же не может длиться вечно, не так ли? Если честно, именно с
того времени у меня остались кое-какие смутные воспоминания.
Например, женщина, называвшаяся моей матерью на тот момент, каждое
утро готовила блинчики с шоколадом и заваривала чай. А ещё у них
жил огромный рыжий кот, но мне никогда не разрешали дергать его за
хвост.
Что я сделала, чтобы меня отдали, я не помню. Но все та же нянечка,
опять же по секрету, поведала, что я якобы навела порчу на своего
отца. Каким образом неговорящий ребенок, которому не было и двух
лет мог это сделать, для меня остаётся загадкой. А ещё, когда меня
крестили, все иконы в церкви упали со стен, а свечи потухли.
Говорят, батюшка причитал и крестился, а я, маленький двухлетний
ребенок, смеялась.
В общем, после того раза меня никто не рискнул взять к себе.
В моей папке лежало уже четыре отказных заявления. Когда я немного
подросла, то начала переживать, что у меня нет родителей. Слава
Богу, что в приюте мы все были примерно одинаковы по положению.
Нет, конечно, у воспитателей и директрисы были свои любимчики. Я к
таковым не относилась. И вроде бы я совершенно неплохо училась,
никогда не доставляла больших проблем, не убегала, но ко мне
относились так, будто меня нет.
Моим единственным другом и собеседником была именно та нянечка,
Анна Петровна. Ей было уже далеко за шестьдесят, и она
единственная, кто меня любил. В праздники она дарила мне небольшие
подарки, а иногда приносила вкусные шоколадные конфеты с орехами.
Очень дорогие, но кроме них я не ела никаких других.
Иногда я мечтала, что Анна Петровна сможет меня к себе забрать и мы
будем жить вместе. Но мечты так и оставались мечтами. Никто и
никогда бы не разрешил одинокой пенсионерке взять из приюта
ребенка. Поэтому виделись мы с ней только в ее рабочие
смены.
Но три месяца назад Анны Петровны не стало. Инфаркт – именно так
сухо и безжизненно объяснила мне директриса. Я проплакала всю ночь
и больше никогда не спрашивала об Анне Петровне.
В тот день, пять лет назад, мне стукнуло пятнадцать лет. Мне
оставалось всего три года и смогла бы уехать из приюта. Но судьба
все решила по-своему. Около двенадцати часов дня в комнату, где я
жила с ещё тремя девочками, буквально влетела Алла Ивановна,
заместитель директора приюта.
- Быстро одевайся, - вежливость никогда не была ее сильной
стороной.
- Куда? – я точно знала, что ничего не натворила, поэтому такая
спешка была мне в новинку.
- Тебя вызывает Анжелика Борисовна, так что шевелись. И не забудь
причесать волосы, - вызов в кабинет директрисы мог быть лишь по
двум пунктам: ты что-то натворил или тебя приехали забрать в другую
семью. Второй вариант выглядел прямо сказать фантастическим,
поэтому я грешила на первый, хотя и не могла вспомнить ни одного
своего поступка.
