На степи Аласто опустилась ночь – сизая и вязкая, она несла с собой прохладу и избавление от духоты. Боль расслабила тиски, и Логрэд наконец-то отлепил потные ладони от лица. Последние несколько дней он проваливался в забытье, не в силах стряхнуть свинцовую усталость, но в редкие минуты, когда лихорадка отступала и сознанию возвращалась ясность, получалось подумать о дальнейших планах.
Гостеприимные кочевники, что помогли им с Мирикой укрыться от цепкого взора Центра, не были конечным пунктом назначения. Логрэд мечтал об иной жизни для сестры, и потому, кое-как собравшись, он оторвал голову от набитой соломой подушки и вышел из шатра.
Степь простиралась до самого горизонта охряным морем. Пусть Рэд никогда и не видел моря воочию, именно таким оно представлялось ему – как безумно родная, знакомая сызмальства степь, разве что цветом серо-синее. Впрочем, если всё получится, он сможет увидеть песчаный берег, бескрайние лазурные просторы и – корабли на подводных крыльях. Такие, по крайней мере, были изображены в книгах, что тайком от отца показывала ему мать.
Логрэд легко разыскал старейшину. Старуха, как и все ночи до этой, расположилась около кострища и любовалась крупными звёздами. За время службы Логрэд успел отвыкнуть от того, насколько же они яркие и какие причудливые узоры сплетали. Жемчужины на корсаже тёмного-синего платья матушки… и почему вдруг вспомнил?
– Ты торопишься, – недовольно цокнула старейшина Туи и жестом пригласила юношу присесть рядом. Выждав немного, надеясь услышать продолжение фразы, Логрэд всё-таки присоединился к старухе.
– Вы не позволите уйти? – осторожно спросил он на языке кочевого племени. – Разве не вы сказали мне, что Зверь следует по пятам, распахнув пасть?
– Сбежать не получится, – покачала головой она. – Так ты только приблизишь миг, когда он нагонит тебя.
– Я хочу увидеть, что находится по ту сторону Стены. Я хочу узнать, какие люди живут там и есть ли место мне среди них. Мне… и Мирике.
Старуха сощурилась, посмотрев на пламя. И тут же – треснул, разломившись, самый большой кусок дерева, пустив вверх сноп искр. Логрэд невольно зажмурился и дёрнулся назад – сработали рефлексы проходчика. Мир резко замедлился, в висках застучала кровь… лишь спустя несколько долгих мгновений, задержав дыхание, юноша сумел взять себя в руки. Головная боль накинулась на него с новой силой, и Рэд, продолжая сидеть, согнулся пополам, вцепившись пальцами в волосы.
– Что стой на месте, что беги – итог один, – вздохнула старейшина Туи. – Но время ещё не настало.
Он заставил себя поднять голову и посмотреть на старейшину. Её лицо, всего на миг, в отсветах костра показалось ему совсем юным, будто рядом сидела красивая девушка, а не седая старуха. Вновь задержав дыхание, Рэд медленно сосчитал до десяти – кошмары редко покидали сны, но если так… если так, то старейшина Туи ошиблась. Начались галлюцинации. Времени разом стало слишком, катастрофически мало. Чудилось, что и стан кочевников, и степь… нет, весь Аласто можно поместить в игольное ушко.
– Ты поймёшь, – каркающе рассмеялась она. – Мы всегда заканчиваем с тобой этим разговором.
Давящее ночное небо, украшенное россыпью жемчужин-звёзд, вдруг отозвалось на этот смех гулким, протяжным эхом. Логрэд перестал ощущать границы своего тела, перестал понимать, где явь, а где – галлюцинации. Может, старейшина никогда и не была старухой? Может, ему всегда чудилась старуха, а на самом деле она – девушка. Не многим старше него.
– Наши головы не способны вместить величину мира, – вновь рассмеялась Туи и протянула глиняную кружку. Внутри плескался отвар из степных трав.
Всполохи пламени делали из неё то девочку, то женщину, то старуху. И Рэд, пригубивший горечь, перестал надеяться, что разберётся, какой она была в самом деле.
