Он умирал, а я не верил. Мой товарищ детских игр. Младший брат моего отца, заменивший его после смерти. Отчаянный выдумщик и фантазер. Нелепый человек в наше бездушное и бескультурное время. Дон Кихот и Дон Жуан, д’Артаньян и Айвенго, капитан Блад и Афанасий Никитин, все это так причудливо сочеталось в одном человеке, что все были очарованы его обаянием и считали полоумным романтиком, родившимся не в этом веке.
И сейчас он умирал, а я был его единственным родственником. Он жил в крохотной однокомнатной квартирке, совершенно один и самой дорогой вещью в его квартире была причудливая пепельница из чешского хрусталя, хотя мой дядя не курил. Телевизор он не смотрел и его микротелевизор со странным названием «MATERIN» включался в последний раз года два назад и то мной, когда мне пришлось ночевать в его комнатке.
Мой дядя совершенно не страдал от того, что у него не было материального достатка. Деньги как приходили к нему, так и уходили. Я даже не могу сказать точно, работал ли когда-то мой дядя, хотя в свое время он окончил исторический факультет нашего пединститута. Кажется, какое-то время он работал учителем в школе, но потом бросил преподавание, ездил в экспедиции, общался с людьми, похожими на него, имел связи в антикварных кругах и через него нередко проходили очень дорогие раритеты, но деньги у него не держались. Ушла и невеста. Дядя мне показывал ее. Солидный человек, директор школы. Все-таки не прошла ее девичья любовь, потому что когда она увидела его, то зарделась вся и быстро ушла.
Я не так часто общался с дядей, но каждая встреча с ним была для меня событием. Хотя я был в основном откровенен со своими родителями, но по особо важным вопросам я шел советоваться к дяде. Он не навязывал своего мнения, но давал возможность самому принять то или иное решение, рассказывая то одну, то другую поучительную историю.
– Когда я был дервишем в Самарканде, – сказал как-то он, – я понял одну важную истину – никогда не надо торопить события. Если заставить персик созреть раньше срока, то персик будет красивым, но невкусным и так же рано он сгниет, потому что не будет востребован людьми. Иногда нужно подождать для того, чтобы понять, насколько важная проблема стоит перед тобой. Если через какое-то время она не потеряет своей важности, то этой проблемой действительно нужно заниматься. Но чаще бывает, что через какое-то время казавшийся важным вопрос превращался ни во что, он никого не волнует и никому не нужен. Точно так же нельзя бегом бежать к куску хлеба, чтобы схватить его раньше других – там может оказаться яд.
От дяди я учился тому, как вести себя в обществе и как быть джентльменом, не объявляя об этом во всеуслышание. Надо мной смеялись друзья, посмеивались девушки, но я старался быть тем, кем хотел видеть меня дядя и, кажется, преуспел в этом: меня тоже стали называть человеком из прошлого века. И я не жалею об этом, потому что если вспомнить мою не такую длинную жизнь, то мне почти не приходится краснеть за мои поступки.
Я сидел рядом с кроватью дяди и старался отвлечь его разговорами. Рассказывал ему, что у нас по программе истории России, кто преподает, что интересного в нашей студенческой жизни.
Под влиянием рассказов дяди и я поступил на исторический факультет в пединститут с одновременным углубленным изучением китайского языка. Что это, гены? Или судьба, но мне всегда казалось, что человек, знающий историю своего рода, народа, города, государства, других государств, знающий иностранные языки и понимающий чувства других народов, никогда не будет делать ошибок в своей жизни или в работе, связанной с управлением страной.
Конечно, это детское рассуждение. Все наши цари и генсеки с помощью высокоученых наставников, как их сейчас называют коучей, изучали историю, иностранные языки, но совершали такие же ошибки, как будто понятия не имели об истории государства. Так для чего нам нужна история?
