Колокол

Знать точно, от чего отрекаешься и что обретаешь, — и не ведать сожаленья; вновь посетить места отринутых радостей — и не ведать боли зависти; вновь ощутить сиюминутность этих радостей — и испытать восторг, не омрачаемый знанием, что они преходящи, — вот оно счастье и, по всей видимости, свобода...

Произведения в жанре философский роман изначально несут в себе идею, которую спокойно можно понять логикой. То есть, в них четко вырисовывается структура, вполне устойчивый сюжет и, конечно же, персонажи, в характер которых вложен определенный набор качеств. В процессе чтения таких произведений, чувствуется непоколебимая сила беспристрастной логики, которая объясняет те или иные авторские зарисовки.

А Леди Айрис? Какой логике служит ее феноменальный внутренний мир и понятия о бренном и тщетном? Какой логикой можно понять и расшифровать то, что она делает со своей идеей, которая невозможна, нереальна и совершенно из ряда вон? В моем случае этих вопросов никогда не бывает, потому что читая ее прозу, во мне ни на секунду не возникает колебания на весах верю/не верю. Да, ее романы необычны, в них, почти всегда, ошеломляющий сюжетный поворот и довольно экстравагантные герои, которые нередко оказываются в невероятных ситуациях. И при всем этом, в ее истории безоговорочно веришь! В них сильная энергетика слова, они обладают способностью завораживать и подчинять читателя своему капризу, скажем так. Круговорот событий втягивает в себя уверенно и безапелляционно, не оставляя момента для каких-либо сомнений. Парадокс состоит в том, что насколько неправдоподобнее мир Айрис, настолько же сильно доверие читателя к нему. Мир, сотканный из аллюзий и аллегорий, вплетенный в кружева бессмертных классиков и мыслителей - это персональная галактика Айрис, в которой немудрено споткнуться на миг, но невозможно заблудиться. Это сложный лабиринт, но ни одна из его тропинок не упирается в тупик.

"Колокол" не только соглашается, но и развивает мысль философии Платона об истине, о познании себя, божественного и сущего в целом. Естественно, что такое познание невозможно через обыденность и повседневные впечатления. Поэтому нужно быть готовым к необычному, исключительному сюжету.

В центре внимания судьба женщины - Доры Гринфилд, ее непростые отношения не только с мужем, но и с собой в том числе. Она пытается соответствовать статусу хорошей жены, но ее душа стремится к свободе. Доре претит мысль о том, что она зависима, и ее буквально, разрывает между двумя неизбежностями: жена и стремящаяся к независимости, женщина. Однажды она переживает сильное потрясение, любуясь картиной Гейнсборо. Этот фрагмент ее жизни меняет многое, а в первую очередь самопознание Доры. Но вниманию представлена не только Дора и ее метания. Происходит еще одно немаловажное событие, и именно в нем заключена глубинная мысль. Религиозная община Имбер-Корта решает заменить колокол монастыря, что оборачивается неожиданным происшествием. От него пробирает, сжимается сердце и появляется острое желание удержаться и не моргнуть во избежание непрошеной слезы. Но Айрис была бы не Айрис, если не скрыла бы в этом задевающем душу эпизоде, некую истину.

Полагаться только лишь на себя могут или глупцы или полностью идеальные люди. Глупцов в Имбер-Корте, наверняка, хватало, а вот идеальных не было и в помине. И тут тоже всплывает параллель, проведенная Мердок к философии великого Платона. Почему не удалось создать собственный идеальный мир в Имбере? Потому что общество гнило на корню. Совершенное невозможно построить на трухлявых сваях. Почему там не удалась возвышенная любовь? Потому что людей душили предрассудки, они были намертво окутаны сетями эгоизма, собственных амбиций и желаний, не уважая в человеке человека. И всей этой смеси сполна хватит, чтобы спровоцировать не только человека, но и саму любовь, опошлить и обесценить ее. Мердок снова верна себе и своему принципу: передать в удивительной гармоничности людские пороки намеком на библейских персонажей.

Vox ego sum Amoris - "Я есть голос Любви", так гласила надпись на колоколе. Его голос поглотила пучина, а человек никогда не сможет зазвучать настолько же сильно и пронзительно, настолько же глубоко и чисто. Человек предпочел слепую страсть, неважно на кого или на что она направлена. Она как ярость - толкает на грани и безумства. Безумие не умеет звучать - оно разрушает разум, подчиняет и правит. Жизнь проходит в ошибках и в нежелании учиться на них. Человек прогуливается по краю собственной могилы и не думает о том, что следующий шаг может оказаться роковым...

Как известно, Айрис Мердок любит завязывать сразу ряд сцепок между своими героями, а еще лучше - треугольники и многоугольники. Иногда остается задаваться вопросом - для чего, а иногда - это уже ясно в процессе. А здесь на этот вопрос отвечает один из героев, когда в своих мыслях и переживаниях ему становится видно - то, что, как ему казалось, задевало только его одного, и его одного касалось, оказывается - нет, к этому причастны становятся все те, о ком он даже и не помышлял. Пока что-то не произойдет, нам кажется, что это только наше, личное. И лишь потом оказывается, что это не так, что участвуешь не только ты, затронутым оказывается целый круг людей. Как колокольный звон - сначала только звук удара самого колокола, а потом звук так широко распространяется, что невозможно определить, где же он заканчивается. Ну и еще, признаюсь, иногда читать несравненную Айрис бывает скучно, видимо, когда совсем проваливаюсь туда, откуда нет возврата в колокольную реальность. Не в том смысле - скучно, потому что неинтересно, нет, а в том, что порою сложно продираться сквозь нагромождение мыслей, мотивов, трепыхания в ту или иную сторону. Но покинуть ее книги у меня также не хватает духа, ведь ее слог завораживает, обвалакивает, и даже, если ты занырнул несколько не туда, именно ее завораживающая манера позволяет опять вынырнуть на поверхность и в очередной раз удивиться - "ого, вот это да!" Её рассуждения и рассуждения её героев редко бывают банальны, перед нами всегда разворачивается такой фейерверк отношений, объяснений, собственных головомоек и логических вывертов, что от этого даже под дулом пистолета не уйдешь. И опять, и снова Мердок, пусть ненавязчиво, но все равно ставит перед нами вопрос, который не единожды возникает в её книгах. Что есть добро и что есть зло? Что отделяет их и где, что называется, точка невозврата?