Глава
1
Андрей проснулся. Всю ночь ему снился один и тот же сон. Его частички все ещё крутились в памяти, но даже эти остатки постепенно выветривались. Он отчётливо помнил, что он был неприятный скользкий холодный. Но самого сна уже не было. Остался лишь вибрирующий звук. Он казался знакомым, но вспомнить его не представлялось возможным.
Андрей поёжился, встал с постели. Было морозное зимнее московское утро. В пять часов в городе было еще темно. После всех знакомых каждому процедур Андрей оделся и вышел на улицу. Он опаздывал каждый день. Каждый день он обещал себе завтракать дома, но каждый день он завтракал в офисе, покупая батончик и кофе в автомате.
На улице было не лучше, чем в его сне, только ещё снежок моросил под жёлтыми фонарями. Он стоял на пешеходном переходе около пустынной дороги. Вдали горели фары машин, готовящихся ринутся в его сторону сразу после сигнала светофора. К нему подбежал Шурик. Шурик был весёлым пацаном лет десяти. Он постоянно улыбался. Нет, он не был умственно-отсталым, ему просто нравилось буквально всё: он каждое утро, в самую рань выходил из соседней квартиры и бежал в школу, улыбаясь, он разговаривал почти с любым прохожим, встречавшимся ему на пешеходном переходе, улыбаясь. Его мама, будучи полной противоположностью, панически боялась, что с ним что-то случится, что его аномальная, скорее даже патологическое жизнерадостность и дружелюбие обязательно приведёт его к неприятностям. Но пока обходилось. Пока это вызывало только ответную улыбку у всех собеседников. Он обдавал людей какой-то теплой волной, согревающей душу. Такое спонтанное тепло очень ценится в серой повседневности.
– Здравствуйте, Андрей Евгеньевич! – как обычно, улыбаясь, поздоровался Шурик.
В этот момент Андрей Евгеньевич снова услышал звон. Андрей уже не помнил, что отвечал. А Шурик всё что-то весело рассказывал, улыбался. А Андрей уже видел только его силуэт. Колокольный звон вибрировал и накатывался. Да, Андрей вспомнил, что звон был колокольный. В глазах не потемнело, а посерело, Андрей снова начал чувствовать тот сон. Издалека донесся испуганный возглас, но сон уже окончательно втек в сознание Андрея, вытесняя все остальное:
Внизу бушевал чернильно-синий океан. Всё остальное пространство, всё сознание заполнял тяжелый тёмный туман. Он медленно шевелился, он жил. Огромная колокольня возвышалась над всем, представляя собой монолитную громаду с недосягаемой верхушкой, запрятанной ещё выше. Она явно было далеко, но казалось, что она заполонила собой почти всё поле зрения. Колокольный звон, который заглушал бушующий океан, даже мысли Андрея, вспарывал мироздание. Звон звучал всё громче, всё давил и давил, и в тот момент, когда казалось, что именно сейчас и лопнут барабанные перепонки, картина изменилась. Посреди все того же тумана, который, казалось, стал ещё тяжелее, как в цирке, подсвеченная тусклым светом сверху, стояла большая деревянная кукла. С таких ещё срисовывают начинающие художники. Правильные пропорции, удобные деревянные шарниры. Туман завибрировал и окончательно почернел, лениво двигаясь в пространстве. Из-за этого, тоненький лучик света, освещавший безжизненно стоящую куклу, стал казаться светом прожектора. Туман всё продолжал сгущаться вокруг неё, предвкушая представление, как вдруг, кукла начала отплясывать. Весело особо не было. Плясала кукла в звенящей и давящей тишине, да и двигалась она, как будто, всё это время с ней играл маленький ребенок. И тем не менее, что-то завораживающее было в танцующей деревянной кукле, при свете одинокого невидимого прожектора среди мира темноты. Кукла продолжала дёргаться, когда сгусток тягучего тумана, вдруг ткнул её, а потом ещё раз и ещё. Прожектор освещал куклу, продолжающую из последних сил вытанцовывать, освещал клубы тумана, продолжавшие разрывать свою добычу. Все происходило то медленно, то молниеносно. Вдали послышался голос.
