Джет опустился на заросшее желтыми цветами поле, бывшее раньше военным аэродромом. Теперь только полуразбомбленные ангары выступали из травы и спал в цветах вертолет без винта, завалившись набок.
В Гибее мир. Мир, которого эта страна не заслужила.
На проверку готовности ушло не более минуты. Все это почти не отличалось от их предыдущих миссий, только на сей раз куратор не стал спускаться с джета.
– Ну, – сказал он, нахмурившись, в последний раз оглядывая Агента. – Не провали задание.
– Есть, – сказал Агент.
Куратор хотел добавить еще что-то. Вздохнул, покачал головой:
– Что мне тебе объяснять. Ты же все понял.
– Понял, – кивнул Агент. Он ощутил странное желание подняться обратно в машину, приблизиться к куратору, получить телесный контакт – как он видел в учебных фильмах.
Тьфу. Дисфункция. Только этого не хватало.
Агент поправил рюкзак, тронул за поясом пистолет.
– Время рандеву помнишь?
– Так точно.
Больше ничего сказано не было, дверь закрылась. Джет тихо снялся с аэродрома. Агент проводил его глазами и остался один в притихшей траве. Поглядел зачем-то еще раз в небо и направился к пустой дороге, которая должна была вывести в город. Через остатки каменных ворот вышел на небольшой пустырь, где дети играли в мяч. Мельком поразился их неточности и беспомощности. Неужели их никто не корректирует? Агент присмотрелся: из-за жары все были в шортах и майках, на теле – никаких следов коррекции. Правильно дядь Вася говорит: гражданские – это безнадежно.
Не дядь Вася, а куратор, поправил он сам себя. Не маленький уже.
У него самого еще чесалась спина от вчерашнего «разговора», но это скоро пройдет, и тоже следов не останется.
Агент продолжил путь. Разноцветье окружающего мира, как обычно, сбивало с толку. Никакой четкости, зато все ужасно ярко. В лаборатории у каждого оттенка формы была своя задача, а тут все одевались кто во что горазд. Агент по опыту знал, что скоро притерпится. Его и самого во время вылазок наряжали так, чтобы не выделяться среди гражданских. Он остановился у витрины маленького торгового центра. Оглядел себя. Куртка с алыми бабочками на погонах все-таки немного смахивала на форменную, но остальное – шорты, канареечные гольфы и кроссовки с разноцветными липучками… Попробовал бы он в таком виде появиться на тренировке.
Отражение в витрине фыркнуло. Агент нагнулся, спустил гольфы так, чтобы они неаккуратно спадали на кроссовки, как у тех играющих мальчишек. Перевесил рюкзак на одно плечо. Вот теперь – точно не отличишь от местного. Даже пистолет за поясом как будто игрушечный. Куратор говорил, что он должен быть благодарен, мол, специально под него оружие делают. Агент, если честно, предпочел бы нормальный глок.
Он прошел чуть дальше вдоль витрины, и взгляд его уперся в розовый фургон с мороженым. Агент знал, что это такое. Два раза на миссии куратор покупал ему рожок, пока они ждали цель. Рот наполнился слюной. Агент сглотнул ее с досадой. Мороженое, разложенное по лоткам, тоже было разноцветным, но здесь это хоть можно объяснить: от цвета зависит вкус.
Он смотрел на фургон непозволительно долго, так что продавщица его окликнула:
– Ну что ты смотришь? Рад бы в рай, да грехи не пускают?
Агент молчал. У него были деньги, но явно не на такие траты. Хотя если он так и будет стоять, то привлечет внимание. Он шагнул к фургону. Тетка проворно вывернула шарик из лотка с розовым мороженым, плюхнула в рожок и протянула ему.
– Бери. Бери, не стой. Заработаешь четвертак – отдашь.
Агент взял, чувствуя, как рожок холодит пальцы.
– Что, решил уроки прогулять?
Тут у него прорезался голос. Можно опробовать на ней легенду. Это понятно, это он знает.
