Лариса, старательно обтянув вокруг ног подол короткого мятого и грязного платья, осторожно присела на гнилое, сухое сверху бревно. Мимо проносились машины, поднимали ветер. Он пах бензином и приятно холодил горящее нездоровым румянцем лицо, отгонял комаров, густо летящих из кустов за спиной. Люди, стоящие на остановке автобуса, поглядывали на нее с любопытством, и Лариса отворачивалась, страдая оттого, что нельзя встать и уйти хотя бы в кусты от них, а хорошо бы и вообще ото всех посторонних взглядов. Люди были почти ненавистны ей сейчас. Все. После того, что с ней сделали. Она и ушла бы, скрылась, спряталась, если б не желание поскорее добраться до города, а попасть туда можно только автобусом.
Автобусом она и приехала сюда нынче утром, сказав отцу, что хочет отдохнуть от уже успевшей надоесть институтской суеты и провести выходной в тишине на даче. Начитаться досыта, подышать свежим воздухом, погреться на солнышке. Немного его, теплого солнышка, осталось. Середина сентября. Скоро зарядят дожди. Отец попросил привезти с дачи яблок, его любимого аниса. Сказал еще, что на днях начнет вывозить урожай на машине. Сразу, как только со временем посвободнее станет и Георгий, водитель, утрясет свои очередные семейные неурядицы.
И в автобусе же, по дороге сюда, к ней начал приставать тот белобрысый, со слюнявыми губами подонок, которому она чуть не откусила ухо. Сначала он не показался Ларисе таким до тошноты отвратным, она даже улыбалась, отвечая на его глупые остроты. Откуда ж было знать, что с ним еще двое и что они выйдут на ее остановке и потянутся следом, молча, совсем не похожие на дачников.
К сожалению, она не насторожилась сразу – мало ли куда могут идти парни, даже если у них нет ни сумок, ни ведер, ни рюкзаков. Ведь дачный поселок, Волга вблизи! Да и какое ей дело до них!
Как оказалось, у них до нее было дело.
Лариса поднялась с бревна, отряхнула от мусора платье и направилась к людям, низко опустив голову, – по дороге, снижая скорость, к остановке подходил автобус.
Место ей досталось сзади, у окна, где больше трясло, но народу почти не было. Дородная тетка, устроив понадежнее завязанные белыми тряпицами ведра в проходе, уселась рядом, страдальчески глянула и произнесла под нос что-то вроде: «Ох, намаявшись». Лариса, чтобы не отвечать, отвернулась к окну…
Не предполагая ничего плохого, Лариса свернула с дороги на лесную тропинку – так ближе было до участка. И одна, и с отцом она ходила по этой тропинке не первый год и никогда не думала, что здесь может быть опасно. Дача почти, как дом, а что может грозить дома?
Вдруг она услышала за спиной треск сухих веток под неосторожными ногами, оглянулась и увидела за деревьями белобрысого с компанией, идущих следом, но и теперь не обеспокоилась, подумала только: «Прутся, козлы, по нашей тропке, других дорог для них нет!» А когда те ускорили ход и понемногу стали нагонять, заторопилась тоже, не желая выслушивать пошленькие комплименты, неизбежные, по ее мнению, в таком случае.
– Тебе слабо! – услышала она громкий ответ одного на негромкий вопрос другого. – Пошел на хер!
– Я-то зачем? Ты ее посади, орел!
Сказанное явно касалось ее, на комплимент это походило меньше всего, и она обернулась, впервые встревожившись по-настоящему. Компания догоняла торопливой трусцой, а приблизившись, перешла на шаг. Лариса посторонилась, все еще надеясь на лучший исход, но они, не говоря ни слова, с ходу обступили ее, белобрысый вцепился в сумки, а маленький, широкий, как пенек, подсек ей ноги. Подошвы скользнули по траве, и Лариса грохнулась на бок, даже не успев выставить руку – до того быстро все произошло.
Какие там сумки!
