Количество трупов неуклонно множилось – почти каждый час находили новых убитых. Я же сидел, задрав голову, изучал потолок и делал вид, что меня это нисколько не тревожило. А тем временем шёл дождь. Точнее говоря, в грязноватом стекле расположенного на самой окраине шестого сектора кафе «Ревущий буйвол» изображалась некоторая видимость дождя.
Душеведы (именно так нынче стали называть астропсихологов), отвечающие на далекой Земле за духовную акклиматизацию неимоверно разросшегося человечества, решили, что дрягающиеся в космосе на исполинских размерах консервных банках люди будут успокаиваться при виде и звуках льющейся воды. Дескать, так они будут менее остро переживать свою оторванность от планеты. Решение было официально закреплено симархическим правительством, издан декрет, и все кафушки, рестораны, кабаки и забегаловки обитаемого в космосе мира в одночасье стали менять стекла.
Фактически традиционного стекла здесь уже давно никто не видел, его не было даже в шикарнейшем отеле «Багровый понтифик», где изредка, но всё-таки останавливались прибывшие к нам большие шишки, медийные звёзды и тайные агенты. Наличие бьющихся предметов, как посуды, так и окон, на космическом объекте, где регулярно возникали проблемы с гравитацией, было непростительной роскошью. Стекло, известное человеку из глубокой древности, повсеместно заменил полигласный композит, который внешне был столь же прозрачным, как и его далекий предок, но притом пластичным и фактически несокрушимым, как броня новоспартанского воина.
И вот в один прекрасный момент на помойку оказались отправлены тонны окон, окошек и иллюминаторов. Их место знали братья-близнецы, изготовленные из интеллектуального метагласса, который кроме всего прочего мог выполнять функции экрана. Злые языки поговаривали, что дело было вовсе не в душевном уюте обителей космических городов, а возможности получить выгодный контракт, но мне казалось, что причина крылась вовсе не в коммерции. Замаскированный под окно управляемый экран, да ещё в каждом заведении, давал возможность удивительным способом контролировать общественные настроения. Хотя не всегда это было удачной затеей. Чего только стоила внезапная демонстрация казней.
Сидишь, бывало, приобняв за талию веселую селянку с одной из фермерских планет, как фенстера, только что мельтешившая каплями вполне веселого цифрового дождика, навевавшего мысли совершенно далекие от приличных, капитальным образом преображалась. Кафе погружалось во мрак, а романтическая картинка сменялась перекошенной от ужаса и боли харей упырька, которого по приговору орбитального трибунала в одних подштанниках направляли в открытый космос. Пшик… и трансляция становилась абсолютно неаппетитной, так как род человеческий оказался ну абсолютно неприспособленным к обитанию во мгле бескрайнего вакуума. После подобных зрелищ у хохотушек стремительно портилось настроение, а любовный импульс и вовсе улетучивался. В итоге ночевать приходилось одному. А потому пусть лучше показывают дождик, сквозь серебристые нити коего можно было разобрать очертания реальной улочки нашего захолустья.
Я сидел, раскинувшись в бесформенном кресле, и ждал. Кафе «Ревущий буйвол» нельзя было назвать слишком удачным для ожидания местом, здесь вообще не хотелось задерживаться без лишней на то надобности. Но сегодня отнюдь не я определял, что мне можно было желать, а что – нет. Ставки были слишком высоки, чтобы плюнуть на всё, встать и уйти. Не подумайте, что я собирался жить вечно, но покидать жизнь заметно раньше положенного времени мне тоже не хотелось. А потому надо было сидеть и считать тянувшиеся бесконечно долго минуты. Я даже не рисковал отойти в туалет, хотя в стеклах кафе пролилось столько булькающих потоков, что невольно хотелось по малой нужде. Да ещё в углу бил голографический фонтанчик, что вовсе не прибавляло внутрипузырного комфорта.
