Паша
Красивая, успешная, умная и богатая. Те, кто говорят, что
счастье не купить за деньги просто бедняки. Хотелось бы мне
действительно так считать, но нет. Зато мне прекрасно удается
делать вид, что я именно такая. Быть холодной и стервозной гораздо
проще, чем быть искренней. Но это неважно.
В зеркале я увидела великолепную девушку. Бордовая юбочка выше
колена, белая блуза из итальянского шелка, целомудренные чулки, и
туфельки на устойчивом каблуке в пять сантиметров. Серебряные
сережки-дождик, а на лице макияж. Как и всегда яркая красная
помада, тушь и куча консиллера под глазами. Что поделать? Спать
адекватное количество часов я не способна.
В итоге я сногсшибательна, как и всегда в общем-то. Как же
несправедливо то, что мать не увидела меня такой. Эта стерва долго
бы собирала свои фарфоровые зубы с моего паркета. Эта шлюха
скончалась еще девять лет назад, а я никак не могу успокоиться. Она
испортила мне жизнь, а я никогда не смогу ответить ей тем же.
Первый день последнего курса экономического университета, а я
уже начинаю злиться из-за этой мрази. Неудивительно. Так начинается
каждое мое утро. Каждое гребанное утро я вспоминаю о тех словах,
которые она сказала мне на прощанье. «Ты и твой отец одинаковые, и
это всегда будет преследовать тебя». Кто вообще говорит такое своей
пятнадцатилетней дочери перед тем как уйти к другой семье, да еще и
не сообщать об этом? Зато в итоге она подохла от передозировки
каким-то дерьмом. Тупица.
- Прасковья, ваш водитель уже ждет внизу. Вы готовы? – я
оглянулась и увидела мерзкую прислугу, которую вчера застала на
столе в кабинете своего отца с раздвинутыми ногами. Любая гимнастка
позавидовала бы растяжке этой проститутки.
- Два вопроса. Где мой кофе? – заурядная брюнетка тут же
подбежала ко мне и вручила мне мой американо, - И еще один. Разве я
не уволила тебя вчера?
Идиотка забегала глазами по комнате, как испуганная мышь перед
удавом. Хотя, я бы скорее назвала себя коброй, королевской
желательно.
- Нет. Вы не говорили мне этого, - я бы хотела уличить тупицу во
лжи, но, пошерстив в памяти, вспомнила, что после вчерашней
порнушки с родителем сразу легла спать. Учеба слишком сильно стала
меня выматывать, но красный диплом это не хухры мухры. Придется
рвать жопу, если я хочу добить папашку.
- Прости, забыла, - кабыла выдохнула с облегчением, - ты
уволена.
- Но, как? Вы не имеете права! Я ничего не сделала! – я накинула
темно-синий пиджак на плечи и вышла из своей спальни.
Курица все продолжала вопить что-то о контракте и ее рабочем
договоре, но я уже выходила из парадной двери. Придется пить кофе
по дороге, если я не хочу опоздать на лекцию к престарелой медузе
гаргоне. А у меня для нее заготовлено приветствие. Ну как
заготовлено, просто хочу ей пару ласковых сказать. Импровизация, в
случае с унижениями, это мое.
- Поехали, Ген, а то эта психопатка порвет своими криками мои
барабанные перепонки. Ты же не хочешь, чтобы я оглохла? – мужчина
усмехнулся и поехал.
- Поверь, твой слух мне дороже всего на свете, - ну вот и
замечательно. С этим человеком я знакома с тех пор, как мои
родители забили на меня окончательно и бесповоротно. То есть с
рождения. Он присутствовал на всех моих утренниках в детском
садике, на выпускном в школе, на всех праздниках. Гена мой усатый
нянь. Ему уже сорок пять лет, а он все еще меня понимает. Наверное,
лучше, чем кто-либо на этом свете.
- Знаешь, в жизни на Рубле все-таки есть один минус, - вздохнула
я, делая глоток обжигающего кофе. Отсутствие сахара уже давно вошло
в привычку, а вот температура огорчала. Не люблю горячие напитки и
еду. Вообще не люблю тепло. Холод – вот моя стихия.
- И что же не так этим утром? – серые глаза посмотрели на меня в
зеркало заднего вида, и мужчина приподнял густые брови.
