– Отпустите меня! Слышите? Выпустите меня отсюда! – отчаянно кричала я, вцепившись в решетку, что отделяла от свободы.
Паника и страх перед неизвестностью поглотили меня, накрыли удушающей волной, срывая дыхание и отправляя сердце вскачь.
Как я здесь оказалась? Что происходит?
Меня куда-то увозила крытая повозка по лесной дороге.
– Эй! – еще отчаянней завопила я.
За окном показался мужик на лошади. Огромный, в кожаных доспехах, с двуручным мечом за спиной. Небритое лицо было прорезано застарелым кривым шрамом, пересекающим щеку и глаз. Его губы расплылись в оскале, но с них не слетело ни звука. Лишь масляный взгляд скользил по моему лицу. Мужик не отводил от меня темных глаз и ни слова не говорил. От него несло таким мраком, что становилось жутко. Я громко сглотнула и забилась в дальний угол повозки, пытаясь скрыться в тени. Вся сжалась и вцепилась в потертый край кожаного сиденья. Мужик, что меня пленил, хмыкнул и отъехал от окна. Всего похитителей было несколько. Такие же суровые и мощные воины с глазами, полными льда и безучастности к чужому горю.
О Триединый, что происходит? Как я оказалась в карете с решетками? Одна. В лесной глуши, окруженная грозными мужиками, по виду напоминающими наемников.
Судорожно сжимая руки, стала вспоминать произошедшее. Совсем недавно я очнулась, лежа на шершавом потрепанном сиденье кареты. Голова дико болела, и в носу все еще стоял удушающий запах, который затмил мой разум, опустив его на дно тьмы. Меня схватил в переулке очень высокий и сильный мужчина, зажал мне рот и нос зловонной тряпкой.
Зачем я им? Куда меня везут? Паника все больше окутывала меня, и неугомонные мысли скакали, словно испуганные зайцы. Мне нужно было привести их в порядок и попытаться проанализировать ситуацию. Я стала глубоко вдыхать и выдыхать, как учила мама, когда мне снился страшный сон и она прибегала ко мне, чтобы успокоить.
Так, Ноа, дыши, думай и вспоминай.
Я шла после школы, где подрабатывала после смерти мамы. Она покинула меня почти год назад, и я осталась одна в этом мире. Мое сердце разом опустело, и хотя люди вокруг твердили, что со временем станет легче, это оказалось ложью. Я всхлипнула, вспоминая боль от утраты, все такую же яркую.
Мы с мамой жили в небольшом городке Риал на юге нашей страны Анцем, в уютном одноэтажном домике с красной черепичной крышей и флюгером в виде лошадки. В саду мама выращивала красивые цветы, нежные, как дыхание теплого ветра, и яркие, словно леденцы.
Я оканчивала школу, в которой мама преподавала литературу, словесность и этикет. И вот в один самый страшный для меня день ее не стало. Думали, легкая простуда, но она переросла в удушающий кашель, мама начала постепенно угасать, и ее жизнь оборвалась.
Полная глухота к миру и отчаяние захлестнули с головой. Я не могла выйти из дома и даже приготовить себе поесть. Одиночество отравляло мой организм и выпивало все краски жизни. Я тонула в горе и тоске по самому любимому человеку на свете.
Директор школы, где я училась, и мамина подруга приходили ко мне, приносили еду и пытались со мной говорить. Жизнь шла дальше, и я понимала, что надо вставать и что-то делать. Тогда директор школы пригласил меня работать у них на подхвате после уроков, и там я и осталась, когда через пару месяцев окончила ее. Я протирала полки в библиотеке, мыла полы, выставляла лабораторные склянки в классе химии, чистила парты и помогала рисовать плакаты.
Через месяц, в конце лета, я собиралась ехать в один из крупных городов Анцема – Баску, чтобы поступить в колледж на звездочета. Но очутилась в этой повозке с наглухо закрытыми дверьми и решетками на окнах, в окружении грозных мужчин с бандитской внешностью.
