Когда машина подъехала к дому, я выскочила наружу, не успела та затормозить. Молчание между нами вперемешку с моим нетерпением давило на виски́ – мне нужно было глотнуть свежего воздуха. Но атмосфера вокруг дома была не менее мрачной и тяжёлой. Не таким этот дом представлялся мне из воспоминаний Дианы. Он казался больше, а сейчас передо мной была маленькая избушка. Как там могло разместиться два этажа и чердак?! Только если внутри этот дом не был резиновым или бермудским.
Осень в Стерквинде отличалась от осени в Москве. Деревья шумели громче. Листья, даже пожелтев настолько, что казались сухими, как будто и не собирались опадать. А трава под ногами была насыщенно зелёной. Видимо, солнце не добиралось сюда сквозь листву.
Я присела на нижнюю ступеньку крыльца, дожидаясь, пока Диана припаркует машину.
Это крыльцо, как и сам дом, впитали в себя воспоминания каждой женщины моего рода. Они пульсировали за моей спиной, бились в стенах дома, ощущались под моими ладонями, которые я приложила к земле. Закрыв глаза, я позволила слуху и обонянию обостриться… Прошлое переплелось с настоящим: я слышала каждый шорох, чувствовала каждый запах – они прорывались сквозь стёртую границу между временем и давили на меня своей тяжестью, пытались проникнуть в мой мир, показать мне…
Прикосновение к моему плечу заставило вздрогнуть и вернуться в реальность. Я открыла глаза и увидела Диану.
– Прости, я напугала тебя.
Я подвинулась, мотнув головой:
– Из твоих воспоминаний он казался мне больше.
Диана присела рядом, уставившись на дорожку, ведущую к дому. На дом она даже мимолётно не взглянула, будто отрицала его существование.
– Он словно ссутулился…
– Или ты выросла, – предположила я.
– Или я выросла, – отрешённо повторила за мной она, ни разу не моргнув.
– Наверное, мне должно быть страшно. – Я положила голову на её плечо.
Но крупицы страха, что не успел укорениться во мне, быстро вытеснило любопытство.
– Ты не была бы собой, если бы тебе было страшно, – заметила Диана, прислонив свою голову к моей. – Для тебя это просто очередной вызов, который ты принимаешь.
– Уже приняла, – поправила её я.
– Уже приняла, – снова повторила за мной Диана. Немного помолчав, она спросила: – Он придёт сюда?
– Да. – Я поняла, о ком речь, даже без имени. – И думает, что застанет нас обеих.
– Он не такой глупый…
– Я ему внушила это! – Я закатила глаза.
Диана рассмеялась. Самым неискренним и наигранным смехом, который резко оборвался.
– Какая у него сила? – Я осторожно забралась в её мысли, чтобы найти ответ первее, чем Диана сама расскажет.
– Не знаю, – пожала плечами она.
Я подняла голову:
– Не знаешь? – Ещё раз заглянула в её сознание: Диана не врала.
– Он никогда не применял её.
– Накапливал для особенной из нас. – Перед нами появилась первая Ева.
– Ты знаешь?! – одновременно сказали мы с Дианой: она спросила, я подтвердила.
Жаль, что я не могла залезать в её голову. Уверена, рыжая никогда не была искренней с нами, играла нами, как марионетками, не соизволив поделиться правилами своей игры ни с одной из нас.
Ева кивнула. Я закатила глаза: конечно, она всё знала.
– Но не скажешь. – Я поднялась и потянулась: спина затекла от неудобной позы в дороге.
Ева снова кивнула.
– Тебе должно быть стыдно, Ева, – бросила ей я. Но её невозможно было пристыдить. Наверное, призраки оставляют свои чувства и эмоции в мире живых.
– Иногда мой рот зашит и руки связаны, но это не значит, что я не помогаю вам, – ответила мне Ева. После её слов поднялся ветер.
Я почувствовала тяжесть в ногах, будто на мои лодыжки привязали кандалы, каждый шаг вверх по ступеням давался с трудом, шёпот из прошлого становился громче, а запахи отчётливее. Сильнее всего улавливался запах гари.
