Королева в раковине

"Лучше не спрашивай и не слушай, что будут обо мне говорить, не думай о читателях. Пиши истинную правду о моей жизни".

Наоми Френкель доверила мне свои самые сокровенные тайны, переложив на мои плечи все то, что тяжким грузом лежало на ее сердце. Каждый раз, когда я сомневалась, стоит ли выставлять на всеобщее обозрение то или иное событие ее жизни, она требовала: публиковать, какими бы откровенными или интимными не были эти истории.

Она говорила ясно и непререкаемо:

"В жизни моей были две возможности. Не жить среди людей или прятаться за всяческим повествованиями и каким-то образом все же находить общий язык с людьми. Литературное творчество ограждало от агрессивности окружающего мира. Меня даже боготворили. Этим я добилась для себя душевного спокойствия и все же ужасно страдала.

Представить это невозможно.

Соприкосновение с людьми заставляло меня рассказывать всевозможные небылицы. Я просто не могу сказать правду. Люди этого не понимают. Это приносило мне тяжкие душевные страдания, со мной случались ужасные вещи. Но все это кончилось, ушло в прошлое".

В годы, проведенные с любимым человеком Израилем Розенцвейгом, с 1952 по 1969 год, сердце ее раскрылось.

В первом нашем разговоре по поводу написания биографии Наоми сказала, что Израиль Розенцвейг ворвался счастьем в ее трагическую жизнь. Но счастье это исчезло с его смертью. Можно утверждать, что с того дня, как он обнаружил писательский талант Наоми, Израиль целиком и полностью пожертвовал собой, посвятив себя единственной цели – раскрытию и развитию ее личности, и делал это с горячим и любящим сердцем. Корни этой любви были глубокими, но запутанными и ранящими, хотя и невероятно сильными.

"Я хочу, чтобы знали: ты – единственная, которой я доверила мои интимные переживания, связанные с Израилем Розенцвейгом", – сказала она и вручила мне ключ к написанию ее биографии. Она понимала, что я не смогу понять ее, не поняв человека, который оказал на нее решающее влияние и продолжал влиять даже после смерти.

"Очень редко открывалось окошко вглубь его редкостной личности. Сам Израиль был человеком замкнутым, и никому не давал к себе приблизиться", – заметила она, чтобы точнее и детальнее передать мне подробности разных периодов его жизни. Наоми раскрыла мне его секреты, ознакомив с черновиками его статей, записями мыслей, размышлений, грудами писем, стихами и страницами дневников, хранящимися до поры до времени в папках. Среди его тетрадей я нашла и краткую автобиографию:

"Я родился в Варшаве 9 декабря 1902 года. После учебы в ивритской школе Ш.Л.Гордона и четырех классов образовательной гимназии "Хинух" был принят в 1918 году в государственный учительский семинар для граждан Моисеевой веры, который был основан в том году в Варшаве доктором Шмуэлем Авраамом Познанским. Мишну и Талмуд я изучал до совершеннолетия с частным учителем в родительском доме.

Закончил семинар в 1923 году и начал работать учителем в начальных государственных школах в одном из провинциальных городков Польши, а затем в Варшаве – до 1929 года. В том же году я репатриировался в Израиль. В 1930 году я вступил в кибуц Бейт-Альфа, где преподавал в школе до 1936 с перерывом в один год (1934), в течение которого изучал природоведение в институте биологии в Тель-Авиве, основанном Йегошуа Марголиным, чтобы в дальнейшем преподавать этот предмет.

С 1936 по 1946 работал в хозяйстве кибуца. В эти же годы я также занимался редакторской работой, как член редколлегии издательства "Сифриат апоалим" (Библиотека трудящихся"), и различными переводами. После этого занимал различные общественные должности в кибуцах Бейт-Альфа, Арци, Ашомер Ацаир (Молодой страж), продолжая заниматься переводами, редактированием и писанием статей, главным образом, по вопросам образования и литературы. В течение пяти лет работал лектором по еврейской истории и ивритской литературе в семинаре кибуца Арци и Ашомер Ацаир в Гиват-Хавива. Уволился оттуда по состоянию здоровья. В последние годы работал на киббуцной фабрике термостатов.