Глава 1. Бар «Последняя туманность»
Глеб насухо протер стакан салфеткой, придирчиво изучил его на предмет дефектов и, удовлетворенный увиденным – в идеальных гранях множился блеск размытых огней, вернул его на полку. Повел плечами, кинул взгляд в зал: компания за девятым столиком и не думала расходиться. Даже несмотря на скорый рассвет.
Он отключил от сети робота-полотера, проверил заряд батареи, затем вышел в зал и стал укладывать стулья на столики. Ему жизненно необходима была эта маленькая разминка, ночь за барной стойкой не прошла даром для ног.
Цедурианец, сплошь заросший курчавым рыжим волосом детина, сидел к нему спиной. Левая рука фермера свободно возлежала на спинке кресла, другая левая – поддерживала фривольно склоненную набок голову; обеими правыми он легко приобнял смуглую девицу рядом: верхней притиснул ее за плечо, словно боялся, что сбежит, а другой лениво шарил где-то ниже.
Поджав губы, Глеб качнул головой. Народ с окраин на столичной планете чувствовал себя довольно раскованно, и есть с чего. Весь годовой цикл они батрачили в потемках на отшибе галактики. Как правило, к концу сезона работяги успевали накопить немало деньжат, что жгли им карманы не хуже раскаленного угля. А очутившись в центре цивилизации и немного глотнув вожделенной свободы, ощущали за собой полное право потратить наличность на свое усмотрение. Владельцы заведений им не препятствовали и через доверенных людей сбывали залежавшийся олт.
Глеб прошел мимо гостей, демонстративно на них не глядя, у перил перегнулся через край, осмотрел дорогу. Пустое полотно металлопласта мягко фосфоресцировало под светильниками, у входа в клуб дежурил широкий и длинный лимузин с шашечками на крыше. Страховщик стоял спиной к раскрытой дверце машины и непринужденно зевал, всем видом своим выказывая лютую скуку.
Больше вокруг никого не оказалось: лес обступал клуб плотной черной стеной, что в одну сторону длилась вдоль дороги до самого космопорта, в другую – до первых заселенных кварталов директории Форст.
Глеб не смог разобрать лица страховщика по темени, но на всякий случай махнул рукой, и, получив «привет» в ответ, вернулся к делу. Тут же вздрогнул от басовитого восклицания из-за спины:
– Чйорд! – сказал цедурианец, коверкая слова на манер провинциала из южного рукава, и взмахнул руками, шевельнул вытянутой головой. Тяжелая копна витых волос под подбородком метнулась волной, едва не скинув недопитый бокал пива со столика. – Захожу, значит, в амбар, понимаешь. А там остроухи вокруг друзы хрустальной расселись! И под потолком, мать йейо, солнце…
– Хрусталь? – хохотнула одна из девиц, что находилась от него по правую руку, и была значительно темнее своей подружки. – Откуда ты знаешь, что хрусталь? Может там кварц бесцветный был какой-нибудь… Или алмазы, – мечтательно закончила она.
– А ты как будто разбираешься.
– Ну, я же геологоразведочное почти закончила, – игриво улыбнулась девушка. – Знаю, о чем говорю.
– Вот, дура, чйорд тйебя раздйери! – выругался фермер. Хохотнул: – Оно и видно, как профессию выбрала. Ума – целая вагонйетка.
Смуглянка обиженно надула губки, отвернулась демонстративно и сделала попытку отсесть. Другая, напротив, все помалкивала, вслушиваясь в разговор. Глеб тенью бродил меж столиков и старался быть не слишком заметным.
– Да ладно, тйебе, глупенькая, – снова пробасил цедурианец, обеими правыми сграбастывая обиженную девчонку в охапку и придвигая к себе. – Я ей об одном талдычу, а она о побрякушках думает… Не заметила, да? – рыкнул он, приструнивая подругу. А потом проговорил заговорщицким шепотом с придыханием, махнул растопыренной пятерней: – Солн-це… Понимаешь: не макет какой, не проекция с эффектами, а настоящее – с протубйеранцами и короной, мать йейо,
