Петру и Надежде Красовских посвящается
Грех стоит денег, страсть не считает средств, порок тратит состояния.
В этом есть суть сюжета романа и истории, случившейся в Москве в конце девятнадцатого века.
Имена большинства героев реальны, некоторые изменены, а отдельные персонажи вымышлены автором в целях раскрытия сюжета.
Для передачи атмосферы прошлого использованы тексты из старинных документов.
Книга продолжает серию детективов: «Дело о секте скопцов», «Клад Белёвского Худеяра», «Проклятие старого помещика» и «Китовая пристань. Наследие атамана Пугачёва».
Текст печатается в авторской редакции и пунктуации. Автор романа не поддерживает и не пропагандирует речи и деяния героев книги и совсем не разделяет мировоззрение отдельных из них. Все события, имеющие связь с запрещёнными веществами и антиобщественными поступками, описаны исключительно в интересах сюжета романа.
Автор благодарен русским писателям и журналистам девятнадцатого века: Александре Ивановне Соколовой, Сергею Николаевичу Шубинскому, Владимиру Алексеевичу Гиляровскому, Андрею Михайловичу Дмитриеву.
Особую благодарность автор выражает Олегу Васильевичу Чернышу за специальные консультации по российскому уголовному праву девятнадцатого века.
Глава 1 Похищение. Год 1885. Москва
Из «Инструкцiи городовымъ Московской полицiи. Обязанности городовыхъ по охраненію общественного порядка, спокойствія и благочинія». Изданiя 1885 годъ.
«…Питая въ душѣ своей непоколебимую преданность ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ, исполняя службу ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА по совѣсти, заботясь постоянно о томъ, чтобы находиться при дѣлѣ не для виду только, а для дѣйствительной пользы, городовой обязан съ публикою обращаться вѣжливо.
Исполненіе закона или полицейскаго распоряженія слѣдуетъ требовать съ достоинствомъ и настойчиво, но отнюдь не грубымъ или обиднымъ образомъ. Если городовой самъ подвергся оскорбленію, то, не дозволяя себѣ ни словомъ, ни дѣломъ никакой личной расправы, долженъ пригласить, а въ случаѣ упорства представить это лицо къ своему Начальству. Городовой не имѣетъ права ни подъ какимъ видомъ оканчивать такое дѣло примиреніемъ.
Городовой обязан прекращать всякій шумный разгулъ, шум, крикъ, брань, ссоры и драки на улицахъ, площадяхъ и въ публичныхъ мѣстахъ. Не дозволять никому ходить обнявшись, пѣть пѣсни, свистать, играть на инструментахъ. Воспрещать произносить на улицахъ ругательства и неприличныя шутки. Пьяныхъ, которые идутъ, шатаясь и падая, но не потеряли еще совершенно сознанія, отправлять на квартиры, если таковыя извѣстны и находятся неподалеку; при чемъ, если они произвели шумъ, пѣли пѣсни или отправляли естественную надобность или какое-либо другое безчинство въ виду публики, то, пригласивъ стороннихъ лицъ быть свидѣтелями произведенного беспорядка, записать званія и фамиліи, какъ виновныхъ, такъ и свидѣтелей и по смѣнѣ съ дежурства доложить о происшествіи своему Начальнику.
Въ болѣе важныхъ случаяхъ и тогда, когда званія и фамиліи виновныхъ не могутъ быть городовымъ обнаружены, отправлятъ ихъ въ участокъ.
Если квартиры пьяныхъ неизвѣстны или слишкомъ отдалены и вообще, если пьяные находятся въ бесчувственномъ состояніи, слѣдуетъ отправлять ихъ въ полицейскій домъ…»
Некий господин лежал на боку на прошлогодней гнилой соломе у стены сарая. Под головой у него было старое седло, кем-то заботливо положенное для создания удобства. Судя по поношенной, но всё ещё приличной городской одежде, человек принадлежал к дворянскому сословию. На голову страдальца был надет грязный и пыльный мешок, подвязанный у кадыкастого горла коротким шнурком. Руки и ноги, связанные пеньковой верёвкой, не позволяли подняться или поменять позу. Сквозь небольшую дырочку в мешковине пленник одним глазом внимательно разглядывал окружающий скудный мирок. В толстых нитях паутин переливались яркими цветами лучи летнего солнца, пробивающегося внутрь халупы сквозь щели в крыше. В углу стоял ландолет цвета «жжёного хлеба» с лежащими на земле оглоблями. Рядом домовито и по-хозяйски ходили три курицы и толстый петух с красными перьями. Не обращая внимания на пленника, птицы, занятые поиском пищи, без устали раскидывали земляной пол и трухлявую солому, искали червей и тут же испражнялись дурно пахнущим помётом. Недалеко виднелась кособокая лестница из жердей, ведущая на сеновал. В одном из углов сарая кричали о хозяйской лени грязные от навоза вилы, лопаты и кирки с остатками земли. Всюду летали жирные мухи, назойливо тыкаясь в доски сарая, противно жужжа и тем докучая связанному человеку.
