Нет-нет-нет! Что же я наделала? И что делать теперь?!
В первую очередь нужно успокоиться. Да.
Я разжимаю онемевшие пальцы, медленно выдыхаю и заставляю себя открыть глаза. В ушах всё ещё стоит звон разбитого стекла, отголоски напуганных голосов гостей… Они знают? Знают, что это сделала я? Моя тайна раскрыта? Беды не миновать?
Сколько раз мне бабушка говорила, что я не имею права выходить из себя? Её советов не счесть! Нельзя мне никому показывать свой дар, а точнее проклятье! И пользоваться им нельзя, чтобы не привыкнуть. Скрывать, сдерживать, молчать – вот моё жизненное кредо.
И что же? Я поставила свою жизнь, жизнь госпожи и её семьи, жизнь моей маленькой сестрёнки, под угрозу из-за того, что всего лишь на мгновение пустила в своё сердце отравляющее чувство ревности? Ревности, на которую и права-то не имела!
– Успокойтесь, дорогие гости, – разносится по залу властный и спокойный голос Короля. – Такое иногда случается из-за сильного ветра.
Я перевожу взволнованный взгляд на мужчину и вздрагиваю от страха, ледяными иголками вонзившегося в позвоночник. Он смотрит прямо на меня! И пусть остальные, кажется, и не думают о моей причастности к случившемуся, но Король… Король точно знает, что это сделала я!
Мне конец.
Боги! Я знаю, вы давно в забвении, в вас никто не верит и не принимает всерьёз, но, молю, помогите мне! Не ради меня. Нет. Ради моей сестры. Она не должна пострадать из-за моего глупого сердца!
Боги! Какой же душный день! Просто невыносимо. И из-за этой духоты я двигаюсь, как сонная муха: мне полагалось почистить этот бесовый камин ещё полчаса назад!
Я отставляю веник и передником протираю лицо от пота: на серой ткани остаётся след от сажи, которую я сегодня утром кропотливо наносила на лицо. Но что уж… Измажусь по новой, как только заменю поленья.
Давай, Ив, пошевеливайся!
Вновь подхватываю веник и опускаюсь коленями на мраморный пол, сгибаясь в три погибели, чтобы дотянуться до каждого уголка камина и смести из них золу. Да так и замираю в неудобной позе, удерживая руку с веником на весу, потому что двери в малую гостиную распахиваются с громким стуком, а затем слышится и голос самой госпожи. Младшей из двух.
– Я вас умоляю, дорогие подружки! Только вы и можете быть беспечны по этому вопросу, потому что не обладаете той красотой, которая по воле злого рока досталась мне, несчастной!
Ясно. Всё о том же по десятому кругу.
– Но Глафира, но милая, – щебечет одна из двух её подруг, – возможность стать Королевой и не должна предоставляться девушке, которая не может сравниться с тобой! О, ты только знала бы, как я сама жалею, что Боги не наградили меня хотя бы каплей той красоты, которой обладаешь ты, дорогая! И Агафья жалеет о том же! Верно, Агафья?
– Безусловно! – поддакивает вторая.
А я решаю расслабиться и как можно тише закончить с уборкой. Им в свете последних событий не будет дела до какой-то нерасторопной служанки. Я надеюсь.
– Но, а как же все эти слухи о Короле? – вопрошает девушка, удручённо опускаясь на софу у окна. – Вы предлагаете мне закрыть глаза на то, что рядом со мной, красавицей, будет чудовище?!
– Но ты же сама говоришь, что это слухи, Глафира! – всплёскивает руками её подружка. – Я уверена, что их распускают твои соперницы! Распускали во все времена! Чтобы достопочтенные девушки, вроде тебя, сомневались в своих силах. Чтобы они делали глупости, избегая Королевского отбора! Умоляю, не нужно делать глупости, Глафира!
– В том и дело, что ни одной глупости в голову не приходит, – ворчит высокородная девица. – Похоже, я слишком умна для них.
Я не сдерживаюсь: тихонечко усмехаюсь. Красивая и слишком умная для глупостей – а мнение-то госпожи о себе растёт! Я продолжаю улыбаться, аккуратно пятясь задом из жерла камина, и, только потянувшись за совком, соображаю, что в комнате стало подозрительно тихо. Поворачиваюсь в сторону трёх достопочтенных девиц и вижу, как они в упор смотрят на меня.
