Катю раздражали девчонки. Вернее, ее бесило то, что она родилась не парнем. Ох, как же ей не хотелось быть девчонкой! И сейчас, оглядывая в большом зеркале ванной свою тощую подростковую фигуру, она придирчиво выискивала изменения в признаках принадлежности к женскому полу. К ее удовольствию, таковых не наблюдалось. Маленькие грудки торчали, как два прыщика, и никак не походили на женскую грудь. Между прочим, в Катином восьмом классе учатся девчонки, которых по внешним данным уже можно выдавать замуж. У Ленки Тарасовой грудь не умещается в майку. Мало того, Ленка, попросту говоря, кроссовки не видит, когда стоит, не наклонившись. Вот где мальчишкам раздолье! Как они только ее не называют, а на уроках физкультуры Ленка под придирчивыми взглядами одноклассников все время краснеет и чувствует себя препоганейше. А Машка Васильчикова уже успела сделать аборт. Хотя это мероприятие тщательно скрывалось, но в классе тем не менее все были в курсе. Машку вовсе не беспокоили сплетни и намеки. Кате казалось, что та даже гордилась своей взрослостью и поглядывала на других девчонок со снисходительной иронией.
Ход Катиных мыслей прервал стук в дверь. Мама торопила ее:
– Дочка, не спи в ванной! Василий Петрович хочет принять душ. У него был трудный рабочий день.
– Мам, сейчас утро. Трудный рабочий день – это ночь в твоей спальне?
– Не смей дерзить! Сказано, поторопись, значит, освободи ванную комнату. И незачем демонстрировать свое остроумие… – раздраженно сказала мама и ушла на кухню.
Василия Петровича Катя терпеть не могла. Гладкий, полноватый, похожий на бабу мамин сожитель ничего плохого лично Кате не сделал. Даже подарочки дарил и старался наладить дружеские отношения. Костя – Катин брат – его тоже недолюбливал, но скрывал свои чувства. Костя учился в бизнес-колледже, куда его устроил Василий Петрович, и от него некоторым образом зависел. Это обстоятельство бесило Катю, хотя она не сомневалась, что при решении проблем их образования можно было совершенно спокойно обойтись без усилий отчима. Сами могли справиться. Да и вообще, она была уверена, что, если бы Бог создал ее парнем, она бы никогда не пошла учиться на лавочника. Катя не видела разницы между торговцем в ларьке и крупным бизнесменом. И те и другие говорили и думали только о деньгах, и Катьке казалось, что вместо глаз у них счетные машинки. Еще Катя жалела папу. У папы глаза были звездные, он вообще был замечательный. Дочка никогда не стеснялась говорить с отцом на самые трудные темы. Она жаловалась папе, что не желает быть девчонкой. Папа улыбался и требовал аргументов.
– Девчонки, как вещи, принадлежат парням, а я не хочу становиться чьей-либо собственностью, – убежденно доказывала Катя.
Как-то в метро они с отцом проходили мимо целующихся мужчин. Катя остановилась и в упор стала разглядывать странную пару.
– Пойдем, это гадость, – сказал папа и потянул Катю за руку.
– Почему гадость? Они свободные люди и могут не скрываться… – уверенно заявила Катя, на что папа ей тихо возразил:
– Всякое извращение нормальному человеку неприятно. Но даже если снять эту тему, то, замечу, целоваться в метро неприлично.
– Ты, папа, ужасно старомоден. Неужели, если девчонка и парень целуются на улице, это плохо? – Кате очень хотелось знать мнение отца, но она предполагала, что он постарается уйти от ответа. Но папа не постарался:
– Поверь, девочка, если ты говоришь о любви, то это очень интимное чувство и его публичные проявления скорее свидетельствуют об игре на публику, чем об искренности. И настораживают.
– Почему? – Кате казалось, что отец учит ее банальности.
Но папа продолжил свою мысль:
– Мне кажется, если человеку хочется демонстрировать любовь на площади, значит, самой любви нет, а есть желание привлечь к себе интерес. Ты просто не любила, поэтому давай отложим этот разговор… до того момента, когда ты испытаешь такое чувство.
