Разреженный марсианский воздух был прохладным, но до мороза пока не дошло. Зима в южных широтах еще не наступила, и днем температура обычно держалась выше нуля.
Странное существо на пороге куполообразного здания в целом напоминало человека, если бы не причудливая голова. Сверху вздымалось что-то вроде шутовского колпака, большие панорамные стекла создавали впечатление пристального взгляда, а нижняя часть лица напоминала рыльце. Всю голову покрывал узор из тигриных черно-желтых полос.
На ремне у существа висело оружие, похожее на пистолет, а в согнутой правой руке был шар, размером чуть побольше баскетбольного мяча. Переложив шар в левую руку, существо открыло внешнюю дверь здания и шагнуло внутрь.
Крошечная прихожая вела к внутренней двери. Едва внешняя дверь захлопнулась, раздалось легкое шипение и атмосферное давление в прихожей стало подниматься. Динамик над внутренней дверью громким басом прогудел:
– Ну? Кто там? Отвечайте! Отвечайте!
Пришедший аккуратно положил шар на пол, затем обеими руками схватился за свое безобразное лицо и, дернув его вверх, поднял над макушкой. Под ним оказалось лицо земного мальчика.
– Это Джим Марлоу, Док, – сказал он.
– Ну, входи. Входи же! Не стой как пень.
– Иду.
Когда атмосферное давление в прихожей сравнялось с давлением в остальной части помещения, внутренняя дверь автоматически открылась.
– Входи, Виллис, – сказал Джим и переступил порог. Шар трижды высоко подскочил и последовал за ним, вращаясь, прыгая и катясь одновременно. Точнее, способом передвижения он напоминал бочку, которую матрос катит по палубе. Они миновали коридор и вошли в большую комнату, занимавшую половину круглого дома. Доктор Макрей взглянул на вошедших, но вставать не стал.
– Привет, Джим. Раздевайся. Кофе на скамейке. Привет, Виллис, – добавил он и вернулся к своей работе. Он бинтовал руку мальчику примерно одних лет с Джимом.
– Спасибо, док. А, Френсис, привет. Что ты здесь делаешь?
– Привет, Джим. Я убил водоискателя, но потом поранил большой палец о его иглы.
– Не дергайся! – велел доктор.
– Жжется, – пожаловался Френсис.
– Ничего, потерпишь.
– Как же это ты? – продолжал Джим. – Следовало бы знать, что этих тварей нельзя трогать. Их просто надо сжигать от хвоста до носа.
Он расстегнул молнию на своем прогулочном костюме, стянул его и повесил на крючок около двери. Рядом висели костюм Френсиса, верхняя часть которого была размалевана так, что напоминала боевую раскраску индейца, и костюм доктора – маска сохраняла свой первоначальный цвет. Джим теперь остался во внутренней аккуратной, опрятной марсианской одежде – ярких красных шортах.
– Да я сжег, – сказал Френсис, – но он дернулся, когда я до него дотронулся. Я хотел сделать из хвоста ожерелье.
– Тогда ты наверняка недожег его. Наверное, оставил внутри полно живых зародышей. Кому ты хотел сделать ожерелье?
– Это уж мое дело. И, само собой, утробу я спалил. Ты что, за туриста меня держишь?
– Иногда. Ты же знаешь, что эти твари не умирают до заката.
– Не мели чепуху, Джим, – вмешался доктор. – Сейчас я введу тебе антитоксин, Фрэнк. Толку от него ноль, но твоя мама будет счастлива. Завтра твой палец раздуется, как от пчелиного укуса; тогда придешь еще раз, и я его вскрою.
– А не отрежете? – спросил мальчик.
– Нет. Но несколько дней тебе придется чесаться левой рукой. А ты, Джим, зачем явился? Живот болит?
– Нет, док. Из-за Виллиса.
– Из-за Виллиса, говоришь? Мне он кажется довольно бодрым, – доктор внимательно посмотрел на существо. Виллис уже подкатился к его ногам и наблюдал за перевязкой. Для этого он выдвинул из верхней части своего шарообразного тела три глаза на стеблевидных ножках. Стебельки выдавались вверх, образуя равносторонний треугольник, и из каждого смотрел глаз, поразительно похожий на человеческий. Малыш медленно развернулся на трех своих выступах, или ложноножках, так, чтобы каждый глаз мог рассмотреть доктора.
