Вертикаль
Обнажает тротуары искренний февраль.
Тут и там гуляют пары, и немного жаль
убывающего снега, царственной зимы,
новогоднего забега, милой кутерьмы.
Вот оттаяли скамейки в парке у горы.
Нараспашку телогрейку, вышел из норы
заяц беленький и тощий; гложет бересту,
а кругом – поля и рощи; видно за версту.
Перезимовали. Значит, снова будем жить.
Нас снега благословляли верить и блажить.
Трек бесснежных тротуаров убегает вдаль –
мимо станций и радаров, за горизонталь.
Сигнальные огни
То ли не было внимания
и родительской любви?..
На просторах мироздания
люди будто бы одни.
Омут сердца демонстрируя
всем оценщикам души,
правдой жизни спекулируют,
как лихие торгаши.
Есть всему теперь свидетели:
и в постели, и в любви
обнажают добродетели
на потребу визави.
На просторах мироздания
нет сакральности и тайн.
Лишь бы привлекать внимание,
лишь бы быть всегда онлайн.
Жизнь – дизайн, реклама, вымысел
о несбывшихся мечтах.
Бог тебя из правды вымесил,
как шедевр, не впопыхах.
Что ж стремишься ты неистово
содержимое раздать,
основанья каменистого
самого себя лишать?
На просторах мироздания
мы по-прежнему одни,
и душевные метания –
как сигнальные огни.
Амфора
Лучше остаться непознанным космосом,
чем быть доступным любому прохожему.
Ясность души – она вне зоны доступа,
как та тропинка в лесу неисхоженном.
Лучше остаться китайскою грамотой,
чем быть понятной открытою книгою.
Лучше быть римской серебряной амфорой,
не совмещая жасмин с земляникою.
Лучше с друзьями локальными шутками
к месту шутить деликатно и празднично,
чем разухабисто, пошло и весело
сыпать про всё, как дурак и орясина.
Лучше быть гордым, закрытым и грамотным,
бескомпромиссным, брезгливым, талантливым,
чем быть для всех куманьком, братом названным.
Лучше быть римской серебряной амфорой.
Презентация
Люди говорят о самом важном
походя, шутя, не глубоко,
рассыпая звонкую монету
слов беспечных весело, легко.
Люди переходят все границы
чуткости и хрупкости души,
будто на базаре продавщицы,
отдающие часть жизни за гроши.
Нет секретов, таинства сомнений,
и печали все обнажены.
Всё сгорает в топке впечатлений
самопрезентации души.
Можно выворачивать карманы,
зазывать прохожих на просмотр,
и, на землю приспособив шляпу,
натянуть над головой шатёр.
Цирк уехал, клоуны остались,
их состав растёт день ото дня.
Но никто не наградит медалью
за просмотр нижнего белья.
Русский гений
Художник рисовал восход и вечер,
и зимний лес, и поле, и бурьяны.
"Не прагматичны ваши откровенья!" -
сказали люди-полуобезьяны.
Где реализм, проблемы и страданья?
Кому нужны изба и куст сирени?
Не оправдали наших ожиданий
творенья ваши. Я, как лидер мнений,
вам предложу удобную реальность:
нарисовать гламур, курорт и глянец,
кафе, вино, шансон. За яхты, пальмы
вам денег даст хороших иностранец.
"Прощайте. Невозможно. Честь имею," -
сказал художник и ушёл, не глядя.
Он любит Родину – правдивую, живую,
и не стремится угождать чужому дяде.
Пришёл другой – рисующий, что скажут:
курорт, бананы, пальмы, балаганы,
шампанское рекой… Довольны стали
тупые люди-полуобезьяны.
И, поменяв лицо на образину,
утратив честь (не прятать чтоб личину),
с восторгом рукоплещут обезьяны.
Понятны умным людям их причины.
Искусство
Я в мир выхожу, как в искусство.
Мне нравится ветер и чувства,
и крона уставшего древа,
и тонна бездонного неба.
Я в мир выхожу, как на праздник.
Я в нём ученик и проказник,
учитель, стратег и философ,
заглавная буква, апостроф.
Я в мир выхожу, как на битву,
кумиров поправ, и с молитвой
ваяю свой день как искусство
из ветра, дороги и чувства.
Я в мир выхожу, как на поле,
в котором посеяна воля,
сомнение, вера, надежда,
и самое важное – между.
Тонко
Трепетно, уловимо, – значит, творил Художник.
Прямо, но очень нежно – истинно, а не ложно.
Тонко – значит, творенье благословил Всевышний.
