Ветер, стонущий в парусах, несет ощущение надвигающейся гибели – морякам хорошо знаком этот назойливый голос. Соленые океанские брызги жалят наши лица. Выстроившись в шеренгу на раскачивающейся деревянной палубе, мы стараемся твердо стоять на ногах, готовые встретить свою судьбу. Мы привыкли к качке на нашей высокой посудине, однако в последние минуты она усилилась – капитан активно маневрирует, направляя боевой корабль навстречу противнику.
Всем нам страшно – холодно и страшно. Многие беззвучно молятся. Я вижу, как шевелятся губы людей, обращающихся с прощальным словом любви к своему Богу. Некоторые сняли с шеи небольшие медальоны – напоминания о жене и детях – и крепко сжимают их в ладонях… но и оружие мы из рук не выпускаем… никогда. Некоторые плачут, но их никто не осуждает. Многим из нас предстоит скоро погибнуть, и среди воинов нет никаких «правил» в отношении таких моментов. Это глубоко личные моменты – у каждого мужчины свой собственный способ готовиться к встрече со смертью.
Сигнал к битве неотвратимо близится. В рассветном полумраке ветер теребит волны и наполняет паруса, а мы продолжаем маневрировать, стараясь занять выгодную позицию по отношению к невидимому врагу, который уже очень близко, но пока еще скрыт туманом. Паруса то надуваются, то опадают, когда капитан поворачивает судно, силясь угадать расположение противника. Вот мы пошли по ветру – капитан выгадал нам некоторое преимущество в битве. Океан снова подал голос, заговорил с нами, когда тяжелая волна с севера толкнула нас в левый борт, наклонив палубу, и одновременно мы заложили вираж – красноречивое свидетельство того, что битва вот-вот начнется.
Книги полнятся описаниями подобных моментов – их прославляют, их выставляют как увлекательное приключение. Но большинство читателей ничего не знают об абсолютном безмолвии, которое овладевает людьми перед началом морского сражения. Кораблям нужно сойтись для абордажа, но при этом необходимо до последнего момента, насколько это возможно, оставаться вне «зоны поражения» больших орудий, которые есть на обоих судах. Никто не выкрикивает приказов, никто не издает боевых кличей. Все молчат, чтобы сквозь шум волн и ветра был слышен ровный бесстрастный голос капитана, отдающего команды рулевому и последние распоряжения относительно положения парусов. Матросы, отвечающие за паруса, сидят на реях, рядом с лучниками и дозорными. Более сотни нас стоит на палубе, в доспехах и полном вооружении, – и не слышно ни звука, кроме этих призрачных сюрреалистических навигационных команд и скрипа корпуса корабля, бодающегося с морскими волнами.
В тумане проступил враг. Он огромен! Их судно намного больше нашего – как нас и предупреждали. Новая холодная волна страха обрушивается на нас, когда мы воочию видим надвигающуюся громадину… Наши шансы нам понятны. Никто не говорит ни слова – мы просто смотрим в глаза своей судьбе. Вражеский корабль окажется со стороны нашего правого борта, а мы – со стороны его левого. Мы оба сразу замедлим ход, чтобы обеспечить возможность абордажа – оба корабля будут медленно-медленно скользить мимо друг друга на нулевой дистанции. Мы наблюдаем, как противник лихорадочно сворачивает паруса, распрягая ветер. Мы делаем то же самое.
С обеих сторон оглушительно грянули орудия. Их рев раздался почти одновременно, палуба под нашими ногами сразу накренилась, когда наш обшитый железом корабль ощутил ожог от залпа на своем боку. Большинство орудий нацелены на корпус противника, но некоторые пушки поменьше метят по снастям. В результате полученных повреждений на палубах обоих кораблей воцаряется хаос – и мы в его чреве.
