Валерия Вершинина, главная героиня серии романов «Бегство», не будучи в Германии востребованной по профессии, искала дело по душе. Да, еще такое, чтобы не прерывало опыта работы. Переехав через границу, а трудилась она до отъезда не только как галерейщица, организовывая выставки художников и поэтические вернисажи, но и была страстным исследователем. Если обобщить род ее деятельности, она добивалась скрупулезности в изначальном понимании и препарировании искусства. А потом еще и арт-терапии. Своего рода гомеопат. Как специалист – работая раньше напрямую с музеями, в том числе столичными, с лабораториями, подтверждением результатов, свидетельствами идентификаций, также и с правоохранительными органами, давала вместе с коллегами и приглашенными учеными, заключения по артефактам. Это – ее остров Сокровищ. Неразменный запас знаний. Они постепенно стали рваться наружу. Сами по себе. Будто в ее матрице образовалась труба выхода в пространство высших сфер. Многое виделось иначе. Многие процессы прошлого открывались неведомыми ранее сторонами. Так в поле ее пристрастий попал беспокойный, неистовый художник – экспрессионист, которого еще нарекали Ювелиром безумия – Эдвард Мунк. Вполне для безумного времени и сдвижения всех матриц мира подходящий момент исследования истины.
…Почему-то в Германии, чтобы признали диплом, да, и огромный опыт работы, нужно упорное подтверждение его в практически повторном обучении. Институт называют смешно: «Атабеники». Ели вареники… Да, немало каши нужно съесть, чтобы всё сдать, начиная с «А и Б»…
Изначально в решении языковых барьеров. А возрастной ценз не стоит на месте. Многие сразу остаются за бортом интеллектуальной деятельности. Это одна из нерешимых проблем интеграции. Это было и есть до сих пор… Это – на совести политиков, принимающих решения. И эмигрантов. Но все так… Кто успешнее, кто-то сразу решает ничего не делать. Так и катится, и ему еще все обязаны помогать.
В трудный момент жизни Лера взялась за написание крупного романа, предварительно изучая творчество любимого экспрессиониста – Эдварда Мунка. В его жизненном пути оказалось столько загадок, открывались сфинксы проблем и герои-«сфинксы» на пути. Даже проблемы показались похожими в чем-то на ее. И душевный разлад, неуспокоенность, поиски…
Вгрызаясь в свидетельства прошлого и совершённого недавно, не оставалось места и времени для Монстров хандры, боли и страха.
* * *
Как-то встретилась она с коллегой, Осиком Брудером, в городе на Майне.
– Лерушка, рад видеть! Ты как здесь? Ты наша Весна…
Боттичеллиевская… – кинулся в объятия.
Проходящий мимо Вячеслав Добрынин оглянулся и подмигнул ей… «Не сыпь мне соль на раны» – запомнилась песня. Может могла бы еще жизнь свою устроить, если бы направила на то усилия, уходящие в пространство.
– Ну, уж скажешь…
– Помнится, был влюблен в тебя. А ты мне все отказывала. Я в тебе видел самые светлые и превлекательные образы. Но и боялся тоже…
– Эта боязнь мужчин известна… А ты откуда, милый?
– Из Джерузалима… Здесь на пару дней.
– Так сходим в наш Штедель. Как раз выставка картин Мунка, не путать с детективом Монком, – посмеялись. Дотошного детектива все знают. Ей никогда не хотелось быть такой канцелярской крысой. А ведь приходилось.
– Вестимо. Эджвард…
Он переделывал, как обычно, слова на свой лад.
Такой себе былой Казанова-завлекатель с чубчиком, закручивающимся на лбу страстным, испанским локоном. А на лице отражения трудов праведных и соблазнов – побед и успехов у женского пола. Кажется, чем серьезнее работа, тем более накатывают желания проявить свои казановские способности…
Они шли через Ромер плац, где блистает золотом и флагами «в гости к нам» мэрия, живые скульптуры, густо осыпанные бронзой, серебрином, золотином, с коробочками перед перформансом, заняли места на постаментах.
