По заснеженной трассе катила старая побитая «шестерка». В машине находились двое молодых мужчин. За рулем сидел атлетического телосложения парень с короткой стрижкой и наглым прищуром. На нем была явно не по погоде турецкая кожаная куртка, спортивные штаны и кроссовки. Он старался ехать аккуратно, учитывая зимние погодные условия. А если учесть, что «шестерку» и в обычных условиях особо не разгонишь, то получалось, что скорость держали так себе.
– Главное до Москвы добраться, а на тот свет мы всегда успеем, – раздувая щеки, говорил «атлет» сидевшему рядом высокому блондину.
Из-за странной привычки раздувать щеки водила получил погоняло Бульдог. Оно ему настолько нравилось, что собственного имени почти и не называл.
– Ты не каркай, а то накличешь чего ненароком, – спокойным, но твердым тоном отвечал блондин. Кроме высокого роста и широких плеч, он выгодно отличался от шофера ясным блеском серых глаз, в которых читались не «семь коридоров начальной школы», а что-то большее. Глядя в эти глаза, многие, особенно женщины, сразу делали вывод, что перед ними достаточно умный молодой мужчина. На нем было серое пальто, темные джинсы и зимние спортивные ботинки. Так же, как и водитель, блондин хотел быстрее оказаться в Москве, но понимал, что в этих условиях торопиться следует не спеша…
«Ветер в харю, а я шпарю. Что мне грусть, моя печаль», – тихо подпевал Бульдог песню, которая доносилась из радиоприемника. Блондин машинально обернулся и посмотрел на заднее сиденье. Оно было полностью завалено ящиками с яблоками, заставлено банками с консервированными огурцами, помидорами, патиссонами. Кроме этого, там хватало другого барахла хозяйственного назначения. Внешне могло показаться, что два простых парня везут с подмосковной дачи в столицу летние заготовки. Однако на самом деле все было далеко не так. Под банками и вещами лежал туго набитый брезентовый рюкзак. Строго говоря, ящики и банки были нужны лишь для того, чтобы этот рюкзак замаскировать и не дать возможности любопытному взору увидеть то, что видеть не положено. Вот блондин время от времени и проверял, не вылез ли из-за тряски рюкзак наружу. Это была явная перестраховка…
Песня по радио закончилась. Ведущий принялся неудачно шутить про необходимость потуже затянуть ремни и тут же поздравлял слушателей с Новым годом.
– На шее бы ты себе ремень потуже затянул, – огрызнулся Бульдог, имевший обыкновение разговаривать с радио. Видя, что блондин на это никак не отреагировал, он спросил:
– Лазарь, как ты думаешь, каким будет новый 1994 год?
Лазарь, а так называли блондина из-за его фамилии Лазаренко, смотрел на дорогу и говорил:
– Ты так спрашиваешь, будто я бабка Ванга какая-то. Что будет, то будет. Наверное, кое-что устаканится после того, как мы доставим груз в Москву.
– Это да, – согласился Бульдог и восхищенно заметил: – Миллион баксов – это ж сумасшедшие деньжищи.
– А ты думаешь, мандат депутата Госдумы стоит меньше? – отпарировал Лазарь.
– Да что мне думать! Я все равно ничего не решаю. Я мелкая сошка. Вот ты хотя бы «бригадир». Рулишь братвой в Подмосковье. Ближе к «старшакам».
– Ну, и что с того? Я эти ценники не устанавливаю. Обходятся и без меня, и без тебя. Но мы сами выбрали для себя этот путь. Так что не хрена скулить.
– А я и не скулю. Просто константирую факты, – говорил Бульдог, будучи уверенным, что произносит все слова правильно.
Лазаренко усмехнулся и сказал:
– Во-первых, не «константирую», а «констатирую». А во-вторых, нечего здесь констатировать. У нас есть задание, и мы его выполняем. Да, наш «старшой» решил податься в депутаты. Но от этого он не перестал быть для нас «старшим». А значит, наше дело – выполнять то, что нам сказали. Завезем рюкзачок с «лимоном» «бакарей» в Москву, отдадим кому надо по указанному адресу. А потом спокойно укатим в свой Подольск.
