Молоденькая девушка в короткой юбочке с примятыми от сидячей работы рюшами и приталенном джемпере цвета кофе с молоком заглянула в кабинет своей начальницы.
Это происходило в частной стоматологической клинике «Белоснежка». Девушку-секретаря звали Вика, а начальницу – Яна Карловна Цветкова, и ее считали незаурядной личностью не только сотрудники, но и все люди, которых она встречала на своем жизненном пути.
В клинике царила непринужденная обстановка, и все это шло от Яны Карловны, правда, работали все очень плодотворно, так как уважали свою слегка сумасшедшую хозяйку, любили свое дело и хорошо за него получали.
В данный момент Яна занималась тем, что сидела, развалившись в кресле, водрузив длинные ноги в черных колготках и черных лакированных туфлях на высоченных шпильках на стеклянную поверхность ультрамодного рабочего стола. На ней были короткий джемпер легкомысленного розового цвета и кожаные черные шорты. Длинные светлые волосы были собраны в «конский» хвост, которым Яна изредка норовисто потряхивала. Макияж был очень ярким, ногти слишком длинными, и в целом Яна производила неизгладимое, хоть и не однозначное впечатление. Дополняли образ роковой женщины многоярусные бусы, браслеты и серьги угрожающего размера, переливающиеся всеми цветами радуги.
– Яна, к вам посетитель, по личному вопросу, – сказала Вика.
– Как он выглядит? – спросила Яна.
– Это молодая женщина неприметной внешности, одетая в серую кофту, серую юбку, серые туфли… и внешность такая…
– Серая? – уточнила Яна.
– Точно! Что-то ничего больше на ум не приходит… – смутилась Вика.
– Очень плохо, – вздохнула Яна, – по личному вопросу я предпочла бы принять яркого брюнета. Шутка! Пусть заходит! – махнула рукой Яна, убирая свои длинные ноги под стол и принимая благопристойную позу.
Вика исчезла, и в кабинет вошла женщина, столь метко описанная секретаршей. Она была не красивая, не страшная, не молодая, не старая, никакая. А это Яна не любила больше всего, так как не видела индивидуальности человека. Но женщину она узнала: та всегда была такой и нисколько не изменилась со студенческих времен. Да и имя у нее было запоминающееся и очень шло к ее образу невыразительной молодой бабушки.
– Арина Родионовна! – воскликнула Яна, вскочив с кресла, пулей подлетев к гостье и огрев ее по спине дружеским хлопком. – Привет! Сколько лет, сколько зим!
– Здравствуй, Яна, – смутилась дама, у которой, похоже, от пестроты визави зарябило в глазах.
– Аринка! Вот это да! Как я рада тебя видеть! Так давно никого из наших не встречала, и вот тебе на! Ты совсем не изменилась!
– Ты тоже, Яна…
– Ага! Все такая же высоченная дылда! – согласилась Яна с удовольствием, накручивая хвост на кисть руки.
– Ты все такая же яркая, красивая и худая… Словно время тебя обходит стороной, – Арина скользнула взглядом по фигуре Яны и сложила руки на своем слегка выступающем животе.
– Какое время?! Какие наши годы?! – снова стукнула ее по спине Яна. – Мы же еще молодые!
– Уже за тридцать, – поежилась Арина, на всякий случай отодвигаясь от бывшей сокурсницы на безопасное расстояние.
– И что? Ты так говоришь, будто нам уже за восемьдесят.
– До восьмидесяти я не доживу…
– Ты знаешь, как потрясающе выглядела в восемьдесят лет Коко Шанель? – Яна продолжала фонтанировать энергией, – она всегда радовалась встречам со старыми и новыми друзьями.
– К сожалению, я не Куку и не Шинель… – задумчиво ответила старая знакомая, а Яна закашлялась.
– Это точно… Эх, Арина, ты совсем не изменилась! Неисправимая пессимистка.
– Зато ты всегда была оптимисткой. Солнечный лучик всего нашего курса. И все наши мальчики в тебя были влюблены, – то ли ли обвиняя, то ли восхищаясь, сказала Арина.
