Сентябрь 1433 г.
Вёсла с легким плеском входили в воду, оставляя за собой пенящиеся буруны, струг ходко шёл вниз по течению. Сидя на возвышении у самого носа судна, Афанасий Градский в который раз тревожно огляделся и привычным жестом огладил свою аккуратную купеческую бородку. Лес по берегам реки играл жёлтыми, красными, зелёными красками, которые отражались в воде, создавая радостный калейдоскоп бабьего лета, но потемневшая листва склонившихся к воде ив говорила, что это последние тёплые деньки в этом году. Они не успевали, и это заставляло бывалого купца хмурить брови и в который раз ругать себя за то, что взял жену с собой. Он оглянулся и посмотрел на корму, где под навесом сидела Синильга и, тихонько напевая, вязала малюсенький носочек. Взгляд Афанасия потеплел. Как он мог отказать ей? Любовно оглядывая её округлившуюся из-за беременности фигуру, белые скандинавские косы, ловкие пальчики, он признался себе, что вряд ли смог бы прожить без неё эти несколько месяцев, которые заняла торговая экспедиция в верховья Камы. И потом, Афанасий был уверен, что они успеют вернуться в Новгород до того, как Синильге придёт время рожать. Но они не успевали! Эта мысль неотступно билась в его голове, мешая найти выход из положения. Синильге со дня на день понадобится акушерка, а где он найдёт акушерку в этих Богом забытых лесах, где лишь изредка по берегам рек встречались коми-пермяцкие городища, в которых единственными лекарями были колдуны – памы. Афанасия не радовали даже набитые пушниной тюки. Его сжигала тревога за жену. Экспедиция оказалась довольно тяжёлой: от шумных пристаней Великого Новгорода они плыли в Ладожское озеро, потом в Онежское. Оттуда переволокли челны в озеро Белое, из него вышли в речку Сухону, из Сухоны в Юг-реку и её притоки. Потом опять тащили челны сушей до малой речки, которая и привела их к Каме, потом шли в верховья на Вишеру и Колву. Да ещё эти чёртовы охотники манси! Сменили место стоянки! Его команде понадобилось несколько недель, чтобы найти их новое становище, несколько драгоценных недель. А теперь они были ещё очень далеко от дома.
Жена почувствовала его пристальный взгляд и подняла голову от вязанья. Заметив его нахмуренный вид и, догадываясь о причинах столь плохого настроения, Синильга улыбнулась, окатив его теплотой своих лучистых синих глаз, и увидела, как тут же разгладилась морщинка между его бровей. Афанасий подошел к жене, провожаемый завистливыми взглядами гребцов, жёны которых остались дома, и присел рядом.
– Ну, как ты? – спросил он, придвигаясь к жене поближе. Его каждый раз удивляло своё желание быть к ней как можно ближе. – Продержишься до дома?
– Я-то продержусь, – весёлая хитринка мелькнула в её глазах, – а вот он может со мной и не согласиться. – Синильга нежно погладила свой живот и, наклонившись к нему, прошептала: «Папочка тебя встретит».
– Господи, Синильга, прекрати так шутить, твой огромный живот и твоё спокойствие просто… – Афанасий замер, увидев, что жена побледнела и выронила вязание. Он схватил её за плечо и начал трясти: – Что? Что? Синильга, что с тобой?
– Любый, прекрати меня так трясти, – она выдавила улыбку, – если не хочешь, чтобы твой ребёнок вывалился на палубу. А через пару часов он все равно так и сделает!
– Ты рожаешь? Сейчас?!! – Афанасий побледнел ещё больше жены. – Прошка!! – Его крик хлестнул по гребцам и поднял рыжего растрёпанного паренька на ноги. Тот был их проводником в нескольких последних торговых рейдах и большую часть времени спал, притулившись у тюков с пушниной и накрывшись облезлой медвежьей шкурой. Сейчас он непонимающе моргал глазами, ожидая, что последует дальше. – Где ближайшее поселение, даже если это одна полуразвалившаяся хижина?