В юности Мила увидела по телевизору фильм о брошенных малышах в детских домах. Они сидели с отсутствующим взглядом или раскачивались в кроватях, словно самостоятельно убаюкивали себя, быстро хватали хлеб из рук воспитателей и тут же молниеносно прятали под подушку: про запас. С тех пор она захотела взять хоть одного малыша в семью, чтобы понял: не все в этом мире плохо.
Свою мечту она пронесла через годы. И, вырастив собственных детей, Илью и Наталью, продолжала с болью воспринимать сообщения, что кому-то живется плохо без мамы и папы, желая обнять, обогреть, облегчить жизнь сироток. Они с мужем все чаще стали задумываться, куда девать нерастраченную любовь?!
Глава 1. Мечты о ребенке. 1960 год. Встреча с Верочкой
– Представляешь, сегодня ходила в новый район за покупками. – Встретила Мила мужа.– Вот, где красиво! А самое интересное, – там открыли новый детский дом. Совсем рядом, а мы и не знаем.
Василий обнял ее за плечи:
– Случаются же чудеса! А мы утром ремонтировали машину директора этого заведения. Очень приятная, кстати, женщина. Разговорчивая такая. Намекнул о твоей навязчивой идее помочь хоть одному малышу.
Она засмеялась:
– Ну, надо же! Вот находка для детского дома! У нас свободна вакансия помощника по хозяйству. Пусть устраивается. Это и станет помощью не одному, а всем обездоленным малышам.
Миле не надо было доказывать важность быть рядом с будущими претендентами на усыновление. На следующий день она отправилась устраиваться, спеша мимо магазинов, киосков и афиш, и ничего не замечая вокруг. Перед ней стояла цель и ничто больше не волновало.
В первый же день к ней подошла малышка с курчавыми волосами, и, заглядывая в глаза, просто сразила в упор словами:
– Мама, ты за мной пришла?
Она напоминала родную дочь в детстве: белокурая, с голубыми глазами, маленькая и трогательная. Так хотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать. А другой крепыш оттолкнул ее:
– Уходи! Это моя мама!
Надо было видеть глаза той девочки и вытянутые от обиды губы.
Мила поспешила на склад, натыкаясь на кусты сирени, столбы и углы подсобок. Она пыталась занять себя работой, но случай надолго выбил из колеи и поселился в голове. Как бы хотелось отогреть своей неизрасходованной любовью хоть одного малыша. Но для этого нужно столько справок и шагов по бюрократическим кабинетам, что становилось страшно.
Ее всегда поражала гробовая тишина в учреждении. Если ребенок падал – никто не обращал внимания, детям там не для кого плакать. Они, молча, опираясь на крошечные кулачки, вставали без слез и успокоения, насупив маленькие бровки.
Понятно, это же не семья. Папа не подхватывал на руки, мама не прижимала к груди теплыми ладонями и не хваталась за сердце бабушка, причитая: «Где болит? Дай поцелую!» А брат или сестра не заступались, их просто не оказывалось рядом. Может, они и были где-нибудь в другом детском доме или просто не приучены помогать.
Мила часто наблюдала, как дети гуляли с воспитательницей во дворе. Всех их одевали в одинаковые одежды. Когда время паркура заканчивалось, педагог хватала за шкирку по несколько малышей в каждую руку, как мы берем пакеты в магазине, когда их надо перенести в собственный автомобиль.
Она не хотела сделать им больно, просто требовалось завести их в здание. Тогда девочки и мальчики семенили своими ножками за ней, кто, глядя под ноги, кто боком, а кто вообще, разговаривая с другом, передвигался спиной вперед. Схвати так домашнего ребёнка, – поднимет визг, обидится. А детдомовские малыши переносили такое обращение, лишь сопя и хмурясь.
