Дед Афанасий – пролетарий сельского труда,
Вера Сергеевна – жена Афанасия,
Митя – сын Афанасия.
Марья Петровна – знахарка,
Анастасия Павловна – бывшая доярка,
Элеонора Григорьевна – бывшая учительница математики,
Надежда Константиновна Пырьева – бывший член КПСС.
Станислав Стопкин (Стас) – начинающий антиквар.
Митрич – сельский механизатор,
Галя – жена Митрича,
Маша – милая деревенская девушка,
Елизавета Ивановна – мать Маши.
Тимофей Иванович – авторитетный сельский пенсионер,
Егор Степанович – бывший диссидент.
Витя и Колька – сыновья Егора Степановича.
Малек – деревенский тунеядец.
Василий Михайлович Донкин – участковый инспектор милиции.
Марина – жена Донкина.
Вениамин Аркадьевич – невропатолог районной больницы
Сергей Аристархович Лунев – предприниматель районного масштаба, виноторговец
Иннокентий Павлович Томский – столичный патологоанатом.
Светлана – жена Томского.
Виктор Викторович Викторов – следователь следственного управления города Москвы.
Леонид Михайлович – влиятельный человек.
Павел – помощник Леонида Михайловича.
Сергей – молодой человек спортивного вида.
Василий – санитар морга.
Никита (Фуфел) – столичный уличный бомж.
Маркс – свободный человек свободных мыслей.
Нюся – сожительница Маркса.
Максимильян Феликсович – начальник следственной части.
Илья Маркович – окружной прокурор.
Семен Измайлович – столичный адвокат.
Ван, Цун и Вэй – три китайца.
Вахтер – дядя в камуфляже.
Иные и прочие, проживающие в деревне Селки, в районном центре, в городе Москве и в других местах, а также козел и
тело вождя Мировой революции.
«Старикам не стоит думать о смерти
пусть лучше позаботятся о том,
как получше разрыхлить грядки на огороде»
Мишель Монтень, из «Опытов».
Позабыта—позаброшена, снегом белым запорошена, лежит среди лесов и болот Новгородской области деревня Пустошка. Затерялась в дали от проезжих дорог, прижалась к топким берегам извилистой речушки, лесом притиснутая. Того и гляди столкнет с холма в реку буйный молодняк последние домишки и поглотит деревню мутная вода забвенья. Никто не вспомнит о ней, не всплакнет. Никто не приедет растопить остывшую печь, отогреть отсыревшие, старые бревна.
Ушли в безвременье те года, когда здесь бушевала жизнь, кричали босоногие дети, собаки неистово облаивали нахальных велосипедистов, ходили стадами пятнистые коровы и оглушительно трещали стартерами трактора. Шумное было некогда поселенье, можно сказать успешное сельскохозяйственное предприятие, вполне справлявшееся при социализме с планом по сдаче молока государству.
Но грянула Перестройка. Райком закрыли. Общественное хозяйство, лишенное государственных дотаций, рухнуло. Стадо порезали коров на мясо. Старую технику растащили по дворам. Пахотные земли быльем поросли. Дорогу размыли вешние воды, да размесили трактора, в основном те, на которых разбежались по миру безработные колхозники. Кто перебрался ближе к райцентру, кто подался в город, а кто и совсем умер. Магазин закрыли, автобусный маршрут сняли. Последние три километра алюминиевого электрического кабеля мужики из соседнего села ночью со столбов срезали и сдали в утиль. Зачем брошенным электричество? Все одно ни холодильников, ни телевизоров, ни пылесосов у них нет. Баловство одно, а мужикам деньги.
Совсем пусто стало в Пустошке, стаяла, как снежная кочка. Из полусотни дворов пять осталось. И то в основном старухи. Доживают свой век в одиночестве. Без света, без клуба, без магазина, без почты. До ближайшего населенного пункта Селки пять километров идти лесом по разбитой дороге, и то если развалившейся мост через речку перейти удастся. А так – вброд, как трактора делают. Пока светло теплится жизнь в деревне, а как стемнеет – все спать ложится. Одни волки по дворам рыщут. Да только все заперто. Даже собаки по домам сидят.
