Королевство Четырех Лун, город Сорь
По грязной, после прошедшего недавно дождя, ухабистой дороге, что вела в столицу, катила запряженная лошадьми крытая повозка, внутри которой, на голом дощатом полу мерз избитый седобородый старец, одетый в одну пропахшую потом и пропитанную кровью тунику.
Прохладный утренний воздух пробирал до костей, заставляя старика, тяжело дыша, выпускать через ноздри облака пара.
Шел уже четвёртый день пути. Четвёртый день, как его посадили на голодный паек, отказывая зачастую даже в глотке воды, не то что в корочке хлеба.
Восьмой десяток разменял старик, и любой другой на его месте, после той взбучки, что последовала за задержанием давно бы уже испустил дух, но Марвин был не так прост, как это могло показаться на первый взгляд.
В его венах текла сильная кровь провидцев Аверина, что поддерживала жизненные силы старика и питала энергией. Она была его спасением и… проклятием.
С тех пор, как двадцать лет назад, после окончания столетней войны, на престол Королевства Четырех Лун взошел темный эльф и предводитель Дикой Охоты Гамар, известный в миру как «Черный король», Марвину и его кровным братьям и сестрам, ведьмам и ведьмакам, не стало никакого житья. На них была объявлена охота, их убивали там же, где находили, не щадя даже младенцев.
Шло истребление магического семени… шел геноцид.
Все эти годы старик скрывался в горах, присвоив чужую личину и занимаясь разведением овец. Он не колдовал, не призывал силу. Лишь изредка потчевал свою живность полезными травками, чтобы она радовала его здоровым приплодом, хорошим мясом и богатой шерстью. Но долго это продолжаться не могло.
Кто-то из живших неподалеку сельчан заметил удачливого овцевода, передал другому и не прошло и недели, как к нему в дом вломились два воина, в латных доспехах с металлическими шипами на пластинах, и с железными масками на лицах. Без суда и следствия, надев на его дряхлые запястья кандалы, они начали пинать старика по животу и спине, пока тот, истекая кровью, не потерял сознание.
Очнулся Марвин уже в повозке, не понимая, для чего боги сохранили ему жизнь, и почему солдаты не прикончили его на месте, как они это обычно делали.
– Родж, что ты купишь на ориллы, что мы выручим за этого ведьмака? – раздался голос молодого воина, сидевшего со своим старшим товарищем на облучке.
– Закрой рот, малец. Привлечешь внимание того отребья, что крутится неподалеку и не видать ни тебе, ни мне никаких ориллов до конца жизни, – ответил его старший приятель, скрипучим, как колесо телеги, на которой они ехали, голосом.
За масками не было видно лиц, но судя по голосу, именно этот Родж, как помнилось Марвину, и наносил самые болезненные удары. Не щадя ни сил, ни злости, что переполняла темных эльфов с самого рождения.
За эту злость, отдаваясь которой они расправлялись с неугодными, их ненавидели, поносили за спинами последними словами, плевали тихонько в след, но боялись, и подчинялись.
– Воды, – облизав потрескавшиеся от сухости губы, прохрипел провидец. Он не мог больше терпеть, и ему было все равно, сколько ударов плетью ему нанесут за эту ничтожную просьбу, – прошу, хоть глоточек.
– Чего он там орет? – раздался снаружи недовольный голос Роджа.
– Воды просит. Видать, давно по щщам не получал. Не обращай внимание.
– Ты, тупой идиот, какой нам прок от полусухого трупа? Мы почти приехали, и если потревожим короля, предоставив ему вместо ведьмака мертвеца, то вскоре сами займем его место. Иди, дай ему напиться, – послышался глухой удар, затем вскрик младшего воина и телега со скрипом остановилась на безлюдной дороге.
Оленья шкура, что заменяла заднюю дверь повозки, отъехала в сторону, пропуская во внутрь яркий слепящий свет, что тысячей иголок впился в глаза. Крепко зажмурившись, Марвин, прилагая последние силы, отполз как можно дальше, пытаясь согнуться в калачик. В такой позе его мучители не доставали до жизненно важных органов, проходясь либо хлыстом, либо мыском сапога только по ногам и спине старика.
