Всё
началось с того, что я попала к
психотерапевту. Точнее нет. Стоп. Раньше.
С того, что я перестала спать. Мучилась
бессонницей, а потом проваливалась в
какую-то непонятную ерунду, типа похожую
на сон, но это был не сон.
Отдохнувшей
я не выглядела, стала потерянной,
рассеянной, забывала есть, пить, да и
вообще всё стала забывать. И в конечном
итоге моя начальница, Мария Анатольевна,
позвала меня к себе и протянула визитку
со словами: “будьте любезны, Катенька,
сходить”. И это уже не предполагало
никаких возражений, потому что чем-чем,
а внимательностью и эмпатией Мария
Анатольевна вообще не отличалась. Сухая,
скупая на проявление хоть каких-то
эмоций, она даже глаза на нас не поднимала
от экрана монитора, просто раздавала
указания что-куда-кто. Порой меня терзали
смутные сомнения, что я точно знаю цвет
её глаз. Но нет, серые, без ободка на
радужке, такие холодные и смотрящие
пронзительно и неприветливо.
В
общем, взяла я визитку, позвонила и
попала на приём к врачу.
Сергей
долго ворчал, что это какая-то невообразимая
дичь, что всё со мной нормально, просто
витаминов не хватает и гулять надо чаще.
С детьми. Ага. Дети, слыша это, кстати,
сразу становились чем-то похожим на
предметы интерьера – что взять с
подростков пятнадцати и четырнадцати
лет?
Хотя,
признаюсь, я тоже не понимала зачем мне
психотерапевт. Может невролог? Может
надо сходить к терапевту, анализы там
сдать. Может у меня нехватка чего-то там
в организме?
Но
кого я обманываю? Мне было очень плохо.
Словно я в стеклянной банке, вроде всё
и все рядом, но попасть к ним я не могу.
Слишком все далёкие, слишком все чужие.
Холодные.
И
признаться я так уставала порой, что
даже в туалет вставать не хотелось. Вот
лежишь утром в постели после бессонной
ночи, думаешь, что надо идти, но сил нет
даже глаза открыть. А потом Серёга руки
ко мне тянет и я сразу подрываюсь, потому
что нужно срочно, а вот этого его секса
совсем не хочется.
— И
давно у вас так? – спросила у меня
девочка-доктор, потому что я сидела и
смотрела на кажется двадцатипятилетнюю
очаровательную девушку, чувствуя себя
рядом с ней тёткой за шестьдесят, не
шучу.
— Ну,
не знаю, – промямлила я, пытаясь не
спросить про её возраст и когда она так
крута стала, что уже вот сидит в известной
клинике и советует таким как я, как быть.
— Наверное полгода.
Но
я сомневалась.
— Уверены,
Екатерина?
— Ну,
не сплю вот именно столько. Боюсь встречу
Тайлера Дёрдена.
Она
нахмурились, но спросила, игнорируя
последнюю фразу:
— Может
что-то случилось полгода назад?
— Не
знаю… – я напряглась.
— Депрессия?
– с сомнением уставилась на меня моя
подруга Светка, поедая чизкейк в своей
любимой кофейне. — Да откуда?
Я
пожала плечами. Действительно откуда?
Я и у доктора это спросила.
— Это
стереотип навязанный обществом,
Екатерина, – ответила мне идеальная
женщина, как я её окрестила, у неё вообще
не может быть проблем, у неё наверняка
есть ответы на все вопросы. — Депрессия
— это болезнь. Это не когда грустно-печально,
это не с жиру бесятся, понимаете? В вашем
организме кое-что сломалось, и теперь
вам приходится через силу делать самые
простые и понятные всем вещи. И нет,
Екатерина, то, что у вас муж, дети, друзья,
всё вроде хорошо – не имеет значения,
понимаете?
Я
кивнула, пытаясь переварить. И до сих
пор пытаюсь. Если честно, получается
фигово.
— И
что она тебе прописала? Антидепрессанты?
– уставилась на меня Светка.
— Не,
терапия, успокоительное ещё и снотворное.
Пока так, – ответила я, видя, что подруга
с таким же скепсисом относится к тому,
что со мной происходит, как и все
окружающие.
— Ты,
это, знаешь, говорят, что эти таблетки
зло, – кивнула подруга, словно со знанием
дела. — Смотри, подсядешь и потом без
них никуда.
