Основной автор книги Яр Дикий
𝄩
Всегда был один, никогда никуда не тянуло и никто не тянул. Ну, по крайней мере, было так почти всю мою сознательную жизнь. Сам себе хозяин. Как там? Куда хочу – туда лечу? Во – это про меня. Всегда сам по себе и не надо было ничего.
“Мудак ты, Джокер”, – говорили про меня. А мне что? Да и, пошли нах! Пожалуйста, жрите – не обляпайтесь!
А сейчас сижу на этой проклятой лавке в парке, курю пятую и меня выносит, кроет до слёз. В голове немыслимым клубком прошлое, что теперь стало таким неподъёмным и жестоким. Никогда не тяготило, а теперь прижало так, что и вздохнуть нет сил.
Оно бьётся на тысячи осколков и этим звоном глушит меня, в ушах, теряющих слух, трезвон, шум такой невыносимый, что хоть вой. И он перерастает в звук её голоса, её потрясающего моё сознание голоса… песни, стоны, хрипы. Я жмурюсь от боли и вижу её лицо. Такое родное, хотя видел его в своей жизни совсем мало, но эти черты теперь никогда не оставят меня. Глаза – эти глаза. Я продал бы свою никому не нужную душу, чтобы снова в них взглянуть.
Пальцы колит от воспоминаний кожи под ними, всё то, что я получил – эти откровенные незаслуженные мною, тварью, моменты.
Помню её тёплую и нежную, помню яростную и горячую, влажную и выносящую мне мозги всего лишь тем, что я могу к ней прикоснуться, чего уж целовать или трахать… и нет, она была из тех кого надо любить. С ней было остро, на грани, как ни с кем. Никогда не хотел получить большего, а ей бы всё отдал, только бы услышать этот хриплый стон, сбивающий дыхание и почувствовать содрогание тела, когда кончала, впивающиеся в меня ногти. Я бы дал ей растерзать моё сердце, потому что – она заслуживала намного большего.
Её улыбка, дрожащие пальчики, взгляд, словно под кайфом – мой личный кайф.
Это похоже сейчас на мою персональную агонию, жаль не предсмертную…
Рыжик, девочка, что же теперь?
Что? Джокер! Ты свободен… ага! Остался…
А в глазах слёзы предательские и ненависть к себе невыносимая. Прям в этот момент хочу быть, как она.
Сука, рыжая, какого хера ты меня одного оставила?
Вспоминаю наш последний разговор в скайпе.
Почему? Почему, малышка?
“Бля, Юх, мудак, ТЫ, ИЛЬЯ – МУДАК!” – готов орать себе, пока не оглохну или голову не разнесёт. И руки чешутся пойти удавить этого её мужика, но что это теперь изменит?
Я откидываюсь на спинку засранной скамейки в московском парке. Ну, конечно, с раньше сравнение никакое, понятно! Сейчас прям шик-блеск-красота! Хотя раньше кажись они были пошире, спать было удобнее – правда тогда углубление было, не свалишься, бля, а теперь прямые в основном… То есть раньше для удобства жопы всё было, а теперь – да и…
Суууука! О чём я думаю вообще?
А о чём она думала, когда тут сидела? Блядь!
Встаю на ватных ногах и… сажусь назад.
Не могу идти, не могу. И чувство это мерзкое не отпускает – я виноват. Виноват! Как можно не заметить, твою мать, Джокер, что она тебе так долго не писала? Как?
Прокручиваю в голове весь тот треш, который случился с моей сияющей уютной девочкой. Не моей, конечно, и не девочкой, но я её именно такой помню… сладкой девочкой. Принцессой.
В том июне погода была так себе – то дубак, то жара. Кошмарило нормально. Правда меня чем-чем, а погодой не взять, вообще никогда на это внимания не обращал, серьёзно, а после службы так вообще кажись плевал я, что там на улице минус тридцать, или плюс сорок. Отморозил всё и зажарил одновременно пока до горам шустрил. А вот тогда в июне было норм.
Белого потянуло в парк. Так никто из нас и не понял, что он там вообще забыл. Взяли гитары и похерачили.
Я помню с такого бодуна был жёсткого, что не хотелось жить, а этот укурок давай тянуть лямку, что ему на улицу охота, что надо людей повидать, мудило. Как же он меня выводил, прям до скрипа в зубах, до треска в челюсти. Но Ллойд этого утырка почему-то, даже не знаю, любил? Слово-то какое, бля, короче друганы, куда деваться, братишка и это было мне понятно, не, серьёзно – без претензий.
