− Мне жаль. Правда.
− Что у меня очередной «пролёт»? Не переживайте, Вас я
не виню.
Лидия Ивановна Пирогова потёрла переносицу и, сняв очки,
положила на стол линзами вниз. Прямо на стекло. За двадцать лет
работы репродуктологом она повидала многое и нарастила нехилый
панцирь. А по-другому в её профессии было нельзя. Без здорового
цинизма врачом долго не проработаешь, а уж репродуктологом тем
более. Была бы чересчур сострадательной, уже бы через год сбежала,
а так успела послушать и истерики, и угрозы, и слова благодарности.
Искренние и от души. Одна пациентка, абсолютно, кстати, неверующая,
отстояла за неё три года назад целую службу и молилась Матроне
Московской, лишь бы роды у самой Лидии Ивановны прошли успешно. А
что, рожать в сорок два – то ещё испытание, но Лидия Ивановна
справилась, а вот Иоланта Облонская никак справиться не может. С
ней вообще запредельный случай. И ведь не сказать, что старая или
совсем больная. Бывали и безнадёжнее пациентки и всё равно
беременели и рожали, а эта ни в какую. А в глазах даже не
отчаяние. Нет. Пирогова просто не могла подобрать для описания
взгляда Облонской нужного слова, но в карточке на всякий случай
нацарапала его. Не психолога ради. Для себя. А через
секунду зачеркнула, потому что осознала, насколько узко мыслит. Вот
ей Богу, будто океан мелкой речушкой назвала.
− Так бывает.
− Знаю.
− Но опускать руки не стоит.
− И это я тоже знаю.
− В следующий раз обязательно получится.
Облонская с силой втянула в нос воздух и прикрыла глаза.
− В следующий раз точно не получится.
− Почему?
− Потому что это будет моей тринадцатой попыткой, а я жутко
суеверная.
− Думаю, Вам просто нужно сделать перерыв. Съездите летом с
мужем на море. Отдохните как следует. Накупайтесь, позагорайте,
выспитесь, а в сентябре приходите снова.
− Можно я пойду домой?
− Можно. До свидания, Лана. До сентября.
Поправив длинную юбку, Лана медленно встала, подняла с пола
маленькую чёрную сумку и вышла за дверь. Она не стала говорить
Лидии Ивановне «до свидания». Она знала, что больше никогда в жизни
не переступит порог кабинета репродуктолога ни в Перми, ни в каком
другом городе мира.
Хождение по мукам, то есть по больницам, Лана начала десять лет
назад. Сначала долго лечилась от бесплодия: продувала трубы,
удаляла полипы в матке и кисты на яичниках, затем боролась с
эндометриозом, а после, пережив две внематочные беременности и
лишившись обеих труб, решилась наконец на ЭКО.
Длинный протокол, короткий протокол, протокол естественного
цикла, «снежинка», «пролёт», ПЯ, ИЦН, БХБ, ХГЧ… Она знала все
принятые акушерами-гинекологами сокращения и весь экошный жаргон,
потому что часами сидела на форумах и общалась с такими же
женщинами, как сама. С ними ей было легче. Те её понимали и не
боролись с пеной у рта за право причинить боль, как делали её
родственники, коллеги по работе и большинство подруг. Тем, кто мог
зачать сам, было невдомёк. Как сказал однажды Достоевский: «Сытый
голодного не поймёт». А на экошных форумах голодными были все. И
когда кому-то вдруг везло и удавалось наесться, радовались тоже
все. Кто-то завидовал, но всё равно радовался. Там, на форуме,
сотни бесплодных женщин были одной большой семьёй. Опытные не
гнушались помогать новеньким. Многие консультировали не хуже
докторов, по крайней мере, дать ответы на вопросы: бывает ли диарея
от гормонов, когда принимать препараты: до еды или после, и
толстеют ли после приёма дюфастана, подсказать могли.
Лана давно закончила «школу новичков» и уже как года три
являлась этаким волонтёром-консультантом для тех, кто только-только
знакомился с миром ЭКО. Она могла рассказать и про эстроген, и про
морщины, и про криоперенос и даже про донорские яйцеклетки. К
последним у неё была «особая любовь». Врачи предложили их две
попытки назад, когда заметили, что подсадки эмбрионов на основе её
яйцеклеток заканчиваются либо выкидышем, либо замершей
беременностью. С донорскими всё действительно пошло «легче».
Эмбрионы вообще перестали приживаться, а вместо первых признаков
беременности наступали болезненные и обильные кровотечения, совсем
не похожие на месячные, что на языке экошного жаргона и означало
«пролёт». Причём по всем фронтам.
