Альбина
Впервые четырнадцатое февраля я
провожу с собственным мужем. Впервые в этот день ради меня накрыли
стол для романтического ужина при свечах, мягкие огоньки которых
отбрасывают искорки света на наши лица.
Ян разливает цветочный чай по
кружкам, пока я любуюсь любимыми чертами: широкими густыми бровями,
тёмными ресницами, губами, умеющими целовать так горячо, что
бросает в дрожь...
— Я изменил тебе, — произносят эти
самые губы.
На мгновение мне кажется, что у меня
слуховая галлюцинация, но один взгляд в карие глаза, и я понимаю,
что это реальность.
— И ради этого ты устроил
романтический ужин при свечах? Издеваешься?
— Ничуть. Никогда я не хотел над
тобой издеваться. Просто решил попрощаться красиво, потому что
искренне любил тебя.
Каждое слово пронзает раскалёнными
стрелами, до боли в груди обжигает, отнимая возможность свободно
дышать.
— Попрощаться? — хриплю осевшим
голосом.
С минуту мы молча смотрим друг на
друга. В глазах любимого мужа твёрдая решимость, а в моих, я
уверена, боль потрясения.
— Да, Альбина. Это прощальный
ужин.
— «Любил»?
— К сожалению, иногда любовь живёт
не три года, и уж тем более не всю жизнь. Нашему браку всего год,
но я вовремя смог понять, что ошибся. Я просто влюбился в тебя, но
действие гормонов прошло. Теперь я влюблён в другую.
Чайничек отставлен в сторону, а
наполненные чаем кружки, как и кусочки торта в качестве десерта,
более никому не нужны. Ароматный напиток стоит, поднимая вверх
струи пара, но его тепло не способно согреть меня, скованную льдом,
мгновенно озябшую.
Горячие стрелы, похолодевшая я...
Меня бросает то в жар, то в холод, и сравнения у меня
соответствующие.
— И как давно ты больше не любишь
меня?
Мои руки принимаются дрожать, и я
прячу их между коленями под столом.
— Месяц, — звучит приговором.
Из меня вырывается почти истеричный
короткий смешок.
— На ней ты тоже женишься?
— Время покажет.
— Как ты можешь так бессердечно
обнимать меня с утра голую в постели, а вечером объявлять об
измене?! — обхватываю ладонями свои уже мокрые щёки и склоняю
голову вниз, прячась от невыносимого вида мужчины напротив, от его
слов, от жестокости этого мира.
— Я плохо поступил с тобой, Альбина.
Я виноват, — его голос спокоен и не несёт в себе никаких
эмоций.
— Какое благородство! — выдавливаю
сквозь слёзы. — Да лучше бы в ногах ползал и нёс всякий бред, ища
оправдания себе, чем это холодное признание и расчётливость! Лучше
бы я сносила твою глупость, чем равнодушие!
— Зато честно, Альбин. Я устал жить
во лжи, и тебе того не желаю.
Ян устало вздыхает, и я принимаюсь
более внимательно осматривать его лицо. Оно уставшее, бледное и
напряжённое. Под глазами залегли тени, которые не были мне заметны
ранее. Так падают блики от свечей или это брови нависают тяжелым
одеялом? В чём бы не была причина такого болезненного взгляда,
мужчине явно не по душе тема разговора. Но мне от этого не легче.
Урод. Просто урод, и никак более я его сейчас назвать не могу.
— Ну, спасибо, принц, за
честность!
Какая ирония! Ведь познакомились мы
год назад на съёмках фильма, где я играла роль Белоснежки, а Ян
прекрасного принца, пробудившего спящую меня от глубокого сна
поцелуем любви... Сказка, ставшая явью.
Только мы не в фильме, и счастливого
конца нам никто в реальной жизни не обещал.
А ведь вся общественность считала
нас идеальной парой... Фильм с нашим участием имел оглушительный
успех в прокате, обеспечив меня и Яна высокими гонорарами, любовью
публики и просто бешеной популярностью.
Играли любовь, влюбились и сами,
хотя некоторые злые языки и жёлтые издания только совсем недавно
перестали говорить о том, что наш роман был продуманным пиар-ходом
компании для продвижения фильма. Однако, всё было по-настоящему.
Как я думала.
