Я лежала на соломе, схватившись пальцами за железные решётки.
Пить хотелось ужасно. Язык почти не ворочался, во рту стояла
горечь. Голова раскалывалась на части, мысли путались. Я даже не
могла понять: день сейчас или ночь, и только прислушивалась к шагам
в коридоре. Но никто не шёл к моей клетке. Видимо, меня решили
уморить жаждой и голодом. Мерзавцы! Впрочем, последнего я почти не
чувствовала. В мозгу пульсировало только одно слово: «Пить! Пить!
Пить…»
И, кажется, мои мысли кто-то услышал. По каменной плитке
раздались шаги. Тяжёлые, как пороки всего человечества. А ещё лязг
металла. Шёл рыцарь, сверху до низу закованный в доспехи. Просунув
медную фляжку между прутьями решётки, он влил мне в горло какую-то
жидкость. Я не знала, что это, но от неё мне стало легче. Боль в
голове притупилась, и я смогла наконец сфокусировать взгляд. Передо
мной на коленях стоял он. Я узнала его по золотистым
крапинкам в глазах. Пока мы не виделись, их стало больше. Гораздо
больше.
‒ Моя королева…
Дальше я не слышала ничего, хотя говорил он много. Слёзы так и
струились по моему лицу, заливаясь в уши и стекая по подбородку к
шее. Он пришёл за мной. Господи, он пришёл, зная, что может
погибнуть. Карлайл был прав! Чёртов Карлайл был прав!
‒ Вы не должны были… Они, они могут…
Язык меня слушался плохо, а потом лязгнул замок, видимо, от
удара его меча. Он подхватил меня на руки и понёс куда-то
вперёд.
‒ Даже не думайте умирать, моя королева. Я никогда не прощу Вас,
если Вы ещё раз попытаетесь меня оставить…
1212 год, Аелория, юго-запад
современного Уэльса
Всю свою жизнь, с самого раннего детства, я мечтала о любви. О
большой, чистой и трепетной ‒ такой, которую я бы пронесла с собой
через десятилетия. Впрочем, то, что я не смогу выбрать себе мужа
сама, я осознала достаточно рано. Его должен был подыскать мой отец
или в крайнем случае мать, потому как они были старше и мудрее, а
следовательно, лучше разбирались в людях и лучше знали, с кем мне
будет хорошо, а с кем ‒ не очень.
Моя мать не любила моего отца ни минуты своей короткой жизни, а
потому в каждый мой день рождения, начиная с пятилетнего возраста,
умоляла меня загадывать только одно желание: «Чтобы я влюбилась в
своего мужа с первого взгляда и навсегда». Почему мама не просила у
Господа взаимной любви для меня, я тогда не задумывалась, но,
очевидно, она считала, что будущий муж полюбит меня и без всяких
запросов к высшим силам.
Отец же мечтал выдать меня за герцога. Он говорил об этом
беспрестанно, и я не смела с ним спорить. Отец никогда не бросал
слов на ветер и всегда добивался того, чего хотел. В округе мы
считались самой богатой семьёй. Подвалы нашего дома буквально
ломились от сундуков с золотом и драгоценными камнями. Наши
ближайшие соседи поговаривали, что мой отец богаче самого чёрта и
что в молодости он нашёл волшебный остров с сокровищами, которые и
сейчас продолжает тайно ввозить в город. Те соседи, что жили
подальше, были не согласны с первыми и с пеной у рта доказывали,
что сундуки с золотом мой отец получил от самого дьявола в обмен на
свою бессмертную душу. На деле ошибались и те, и другие. Мой отец
долгое время был обычным ростовщиком. Он давал деньги под проценты.
Под очень большие проценты, но всем: от крестьянина до
дворянина, и, если кто-то не возвращал долг вовремя, расправлялся с
ним молниеносно и без жалости, однако ко мне всегда относился с
нежностью.
Отец нашёл мне мужа на мой семнадцатый день рождения. Помню, я
сидела со своей наставницей в библиотеке и читала один из так
любимых мной рыцарских романов, а он вбежал в комнату без всякого
стука, поднял меня со стула и расцеловал в обе щёки.
