Лентяйское сочинение

Иные рассказы этой книжки написаны давно. В ту пору полицейские у нас назывались «милиционерами», а денежная единица рубль была «бумажкой».

И что интересно: ребята той поры, мальчишки и девчонки, были такими же фантазёрами, как ты. И такими же проказниками. Но при этом они знали цену настоящей дружбе. И были готовы прийти на помощь другу в трудную минуту.

Я надеюсь, поступки ребят моих рассказов будут тебе понятны, близки и… по душе.

Александр Гиневский

Была суббота. Папа лежал на диване с газеткой. Отдыхал. Я тоже лежал. С ним рядом. Лежал и рассматривал в газете снимки.

Папа почитает-почитает, посмотрит на меня и говорит:

– А хорошо, Вовка, вот так иногда поваляться, побездельничать. Верно?

– Спрашиваешь.

– Только вот меня что-то в сон клонит. А тебя?

– И меня, – говорю.

– Покемарим?

– Покемарим.

– Чур без медвежьего храпа и львиного рыка.

– Чур.

Только мы устроились, накрылись газеткой – как вошла мама.

– Подъём, мужики!

Но мы с папой притворились, будто давно заснули.

– Эх, спит моя оравушка богатырским сном. А в доме картошки нет, – тихо сказала мама совсем другим голосом.

Мы лежим себе. Папа даже носом посвистывает. Вдруг перестал посвистывать, заворочался, зашелестел газетой.

– Придётся отправляться в картофельный поход, Вовка, – сказал папа кислым голосом. – Ну, раз мы с тобой мужики.

А я сплю себе. Так не хотелось вставать с тёплого дивана. Ещё бы. На улице дождь, сыро, ветер дует. Какой тут поход?..

– Ничего не попишешь, картошка нужна, – вздохнул папа.

Я чуть приоткрыл один глаз. Вижу, папа смотрит в окно. А там за окном одна холодная осень.

– Думаю, Вовка меня одного не отпустит в такое ненастье, – папа посмотрел на маму.

– Конечно, не отпустит, – засмеялась мама и скомандовала: – Оба шагом марш за картошкой!

Пришлось и мне вставать.

Приходим в магазин, а там картошки нет. Была, да кончилась.

– Во, хорошо! – говорю. – Пошли домой. Так и скажем маме.

– Предлагаешь вернуться без добычи? – удивился папа.

– А что? Мы же не виноваты.

– А есть что будем? И потом, какие же мы с тобой мужики, если вернёмся домой пустыми. Поехали-ка на рынок. Ну, чего скуксился?

– Да ну! На рынок…

– Тебя, я смотрю, назад потянуло. К тёплому дивану.

Мне очень не понравилось, что папа так посмеивается надо мной.

– Ладно, поехали, – говорю.

Приехали мы на рынок. Народу-у!..

Папа взял мою руку, говорит:

– Держись за карман куртки. И смотри у меня, не отстегнись.

Идём. Проталкиваемся.

А кругом чего только не продают!

Некоторые продавцы покупателей так и подзывают. Громко, весело:

– Огурчики малосольные! Кому огурчиков?! С рассолом и без рассола – как душе угодно.

– Кому помидоры?! Краснодарские – краснее не бывает.

– Капуста свежая, белокочанная! Хоть в щи, хоть в засолку!

– Яблоки, гранат, орех грецкий! Подходи, пробуй! Попробуешь – сразу купишь!

Я посмотрел на продавца. У него так сверкали чёрные глаза, что подходить было страшно.

Вот и картофельный ряд.

Папа так сразу и направился к дедушке в брезентовом фартуке. Дедушка худенький, в очках. На голове чёрная ушанка. Одно ухо вверх торчит, другое – просто болтается. А лицо почему-то сердитое. Он никого не подзывал и товар свой не нахваливал.

– Это у вас «кобблер»? – папа взял в руки картофелину. Вертел, разглядывал. Даже понюхал.

– И не угадал! – дедушка прямо обрадовался.

– Ну тогда… «коренёвский»!

– Ишь ты, угадал, – расстроился продавец. – Да ты, поди, ни одного другого-то сорта и не слыхал.