Серые тусклые стены, не понятно, где я нахожусь … Голова ощущается, как битая груша. Белоснежное платье в грязи. Разодранное. Камушки и жемчужинки, которые так тщательно собирали на ткани десяток рукодельниц, рассыпались и теперь платье напоминает жалкий кусок лохмотьев, тряпка, которой даже пол мыть стыдно, оно до невозможности испачканное и порванное.
В горле все пересохло, кажется, я лишилась голоса, потому что так надрывно кричала. В глазах не было слез, но эмоции захлестывали. Страх, животный страх, вот что меня сейчас охватило. Я поворачиваюсь на звук капающей воды, рядом стоял кран, из которого протекало, капелька за капелькой тихо ложась на мои нервные клетки. Кажется я в какой-тo темнице, настоящей решетке. На стене цепи, чтоб привязывать, похоже здесь была не только я одна. Опять холодный пот овладевает телом, мне становится жутко отчего желчь поступает к горлу. Пытаюсь восстановить события, сколько я была в отключке не понять. Помню лишь, как они напали на меня, а дальше коридоры и отключка.
– Не твои сатиновые простыни, принцесса, – произносит кто-то из темноты.
Вздрагиваю, голос хриплый, тяжелый, в другой бы ситуации я бы сказала сексуальный, но сейчас от одного голоса меня бросало в озноб. Я собираю волю в кулак и делаю усилия над собой подавая голос, он осел, хриплый совсем, но я стараюсь говорить громко и гордо.
– Кто здесь? – говорю и дрожу всем телом, не могу собраться, не хватает сил. Прижимаю запачканное платье до боли к груди.
Во тьме, словно из темных недрах ада, вспыхивает тлеющая сигарета, а затем из них ко мне выходит мужчина.
Смуглая кожа, волосы небрежно взъерошены. Они не прямые, а кудрявые. Интересный оттенок, коричневый с пепельным переливом, хотя тут слабое освящение, может меня глючит. В полумраке помещения на меня смотрят две пары стальных серых глаз, до невозможности жадных и наглых.
На руках обладателя пристальных глаз выбиты сотни татуировок, даже на пальцах, что зажаты вокруг дымящейся сигареты. Постепенно, она превращается в окурок, и наверняка, обжигает его пальцы, но ни один мускул не дергается на его лице, будто ему все равно на этот раскаленный обрубок. А я все продолжаю изучать его ужасающие наколки. Краской забиты все руки, и даже шея, они углубляются, но из-за безрукавой майки не видно продолжения рисунка и полная картина того, что же на нем столько набито.
Руки накаченные, сильные, с выпученными венами, такими только убивать. На плече замечаю татуировки, что-то написано, как будто кровью. Не могу прочитать надпись жуткой татуировки, но съёживаюсь от нее.
Он впивается в меня кровожадным взглядом и смотрит прямо мне в глаза, я тоже смотрю на него, отец учил меня не показывать страх, никогда, а я его дочь, мне нечего боятся, меня спасут, скоро…
– Твой палач, – выдавливает он из себя, а сердце сразу уходит в пятки.
Он отвечает на мой вопрос, о котором я уже и сама позабыла увидев его. Мне уже не было интересно кто он, не хотела даже знать, от него у меня одни мураши по коже, хочу спрятаться от него.
Мне реально становиться страшно, его голос, как из фильмов ужасов, про демона, который восстал из преисподней, ухмылка, которая так и кричит «никуда тебе не деться»
– Мой отец найдет меня, и клянусь, Бог свидетель, он покарает тебя, – быстро-быстро говорю я, еле переплетая слова, выглядит слишком театрально, но мне хочется показать силу, хоть как-то защититься.
– Тогда не будем тратить время напрасно, сладкая девочка, – с последними словами он отбрасывает окурок в сторону и входит ко мне в клетку.
Сердце бах-бах… кажется я попала…
